самого копчика, Иван медленно поднялся на четве–реньки и, глядя в темную даль сквозь струи стекающей с волос воды, шепнул: «Завтра. Будет тебе гипноз, Карл Иваныч».
Рука ощутила привычное покалывание. Выждав положенное время, Иван поспешно ее отдернул. Он вовсе не желал получить разряд, предупреж–дающий о запуске лифта. Дохнуло сухим воздухом, и шкаф вернул полный объем. Из него тут же выкатился улыбающийся Карл Густав. Вскричал с порога:
– Давненько мы с вами не встречались. Никак забывать стали старика?
«Почему старика, – недоуменно подумал Иван, – ему же и тридцати нет?»
– Или на поправку пошли? – продолжал жизнерадостно наседать доктор. – А может, квалификация моя не подходит, не Фройд все-таки? – Голос его дрогнул. Похоже, обида на вчерашнее грубое изгнание пустила-таки корешок в фундамент его профессионализма.
– Для меня не прошло и суток, – пожал Иван плечом. – Я готов, доктор, можете начинать свой гипноз.
– Наконец-то, – сказал Карл Густав.
…Алмазная бусина сверкала гранями, вращаясь. Сверкало фальшивое пенсне, скрывая докторский взгляд, сверкала бритая докторская макушка. Карл Густав монотонно шелестел о покое. Иван закрыл отяжелевшие веки.
Доктор с любопытством смотрел на него, теребя нижнюю губу. Заметив, что Иван очнулся, он неуверенно улыбнулся и сказал, замявшись:
– Я признаться, не ожидал, что все получится так скоро и так… кхм… впечатляюще успешно. Вы очень восприимчивы к гипнозу. Прямо-таки фантастически. Странно, что он здесь не практикуется. Да, странно. Знаете что, Айвен… Думаю, мои услуги вам больше не понадобятся. Да, не понадобятся. – Он вздохнул. – Пойду я, – сказал он, снова вздохнул и направился к лифту.
Он шел сквозь мерцание возвращающегося Имени. Золотые нити Имени, подобно сахарной вате, ткались прямо из воздуха и стягивались к Ивану. Блестящий череп доктора отражал их свет, и казалось, что голова его постепенно оплетается драгоценною сканью. На пороге, между нереальным «там» и еще более нереальным «здесь», он обернулся и голосом, дрожащим от волнения, прошептал:
– Чертовски рад, что это сделал именно я. Прощайте!
Иван сидел, протянув озябшие голые ступни к камину, смотрел на бестолковое кружение снежинок за окном и потягивал из широкого бокала «Красный камень». Он мечтал о собаке.
«Это будет настоящий сеттер. Ирландец, конечно, – думал он. – Я буду сидеть вот так же, как сейчас, его славная башка будет лежать у меня на коленях, а умные глаза будут смотреть из-под приподнятых бровей преданно и немного иронично».
Тренькнул звоночек. Иван прикоснулся пальцем к линзе, включая связь. Линза мигнула и прояснилась.
Это был Роб. Он широко улыбался, бурно, слегка неверно жестикулировал и вообще – выглядел предельно счастливым. И пьяненьким.
– Я наконец-то закончил рукопись! – забыв поздороваться, заорал он, размахивая бутылкой