впились в лицо Сунцова. Он отшагнул назад и с разбегу сжал гостя в медвежьей охапке.
– Жив, Евграф Иванович!
– Как видишь.
Под спиртными парами старые приятели поделили тундру. В торжественных заклятиях Сунцову был поведан план лорда Стимменса. А под утро, когда окна барака запечатало сугробами, Африкан Сотников бессвязно и невнятно тянул:
– Боровое… Родная кровь… У-у-у… разбой… Поезжай, Евграф, немедля… Тебе поручается бо-ольшое дело.
14
Агент по заготовкам быстро шагал по квартире; он один занимал верх большого покосившегося дома, который когда-то принадлежал такому же солидному человеку, как и он, Чеклаев. Теперь этот дом национализирован, но Чеклаев думал и верил, что сейчас он опять может принадлежать старому хозяину: ведь нэп…
Чеклаев подошел к столу и в сотый раз начал перебирать пучки синеватых шкурок с черноватыми и сизыми хвостиками. Шкурки нежно похрустывали под пальцами. Подбирая стандарт, он каждую из шкурок подносил близко к глазам.
С улицы послышался сначала глухой шорох, а затем явственный топот. Пристывший сверху ледок звенел под копытами лошади, и металлическое цоканье вместе с лаем пробудившихся собак заухало в тишину мартовской гулкой ночи.
В парадную дверь стучали настойчиво и долго.
– С белкой! – сказал Чеклаев и пошел открывать. Но он ошибся. В дверях в легкой козьей дохе и в беличьей шапке стоял незнакомый на первый взгляд человек, а у калитки била землю копытом лошадь.
– Не узнал, Проня? – сказал приезжий хриплым голосом.
– А! Евграф Иванович… Узнал. Проходите! Проходите!
– Ну, как живешь, Проня? Бельчонку скупаешь! Доброе дело!
Гость снял доху и начал переобувать валенки, не дожидаясь ответа хозяина.
– Ноги немного пристыли, черт их побери!
– Бедному человеку негде взять, – искоса глянул Чеклаев на гостя.
– Влетишь ты с ней, Пронька, брось это занятие!
Чеклаев по привычке прошелся по комнате.
– А что же я должен делать? – с усмешкой спросил он.
– Я хочу предложить тебе кое-что получше.
С этими славами Евграф Иванович вынул из бокового кармана узелок и развернул его. На тусклом фоне сверкнули блестки желтой массы.
Чеклаев с открытым ртом уставился на стол.
– Золото!
Лицо Чеклаева морщилось, один глаз прищурился, а очки скатились на кончик носа.
– Оно самое, – сказал Евграф Иванович, улыбаясь и затягиваясь трубкой. – В тысячу карбованцев не втиснешь… В год не заработаешь на белке такие денежки, Проня!
Чеклаев еще быстрее зашагал по комнате.
– Что нужно делать-то? – почти со злобой выкрикнул он.
– Пустяки, – тянул гость. – Пара пустяков!
Сунцов подошел к Чеклаеву в упор и, всматриваясь в глаза, спросил:
– У тебя есть наряд на отправку хлеба на прииски?
– Да, завтра отправляем. Думаем отправлять. Вот! – Чеклаев подал бумажку. Сунцов пробежал по ней мутными