назначить Багрова командиром отделения в его взводе, Зарубин тоже был против, несмотря на то что Багров уже имел в это время на своем счету шестнадцать убитых немцев, три подорванных моста и две сожженные автомашины. Лишь после того как Багров по заданию Кострова пробрался в леспромхоз и заставил активно работать на партизан не только старосту, но и двух его помощников-полицаев, Зарубин подписал наконец приказ о назначении его командиром отделения.
– Где сейчас дочь? – спросил Беляк.
– В отряде, санитаркой… В разведку все просится…
– А как же староста выкрутился у немцев? – поинтересовался Микулич.
– Хорошо выкрутился, – усмехнулся Багров, и лицо его немного оживилось. – Старик он оказался сметливый, понял, что если следы останутся, петли ему не миновать. Взял да и прибил второго фашиста. А потом погрузил обоих на телегу, сел, да и за мной по дороге. Догнал. Вот мы с дочкой и прикатили к партизанам на подводе и с двумя гитлеровцами. Правда, долго блукали по лесу, но потом наскочили на партизан.
– Староста сейчас не виляет, работает? – спросил Найденов.
– Работает, – вместо Багрова ответил Беляк. – Он даже продуктами помогает отряду. Молодец старик! Ну что ж, бывает… всяко бывает, – как бы считая вопрос исчерпанным, заключил он. – Зовут тебя как?
– Герасим.
– Так вот, Герасим, главное, что ты осознал, что поступил плохо. Голова у тебя на плечах есть, силенка тоже, злобы к фашистам, поди, накопилось. – Беляк пытливо взглянул своими темными глазами в глаза Багрова. – Насолили они тебе здорово, а потому будешь крепко драться… А теперь иди-ка за тестем, а то мы и так долго засиделись.
Багров встал.
– Через четверть часа приведу.
Когда дверь за Багровым закрылась, первым заговорил Найденов:
– Вот это мужик! Побольше бы таких. У Добрынина глаз наметан, недаром он за него уцепился. Хороший парень!..
Беляк задержал свой взгляд на Найденове, и тот смолк.
– Чудной ты человек, Андрей Степанович, – заметил Беляк. – Все тебе хороши, и сразу ты делаешь окончательные выводы. В таких делах нельзя торопиться. Время покажет. Поработаем – увидим.
Найденов мотнул головой, улыбнулся.
– Слабость у меня такая к людям, Дмитрий Карпович, люблю я их…
– Я тоже люблю, но надо знать, кого любить и за что…
– Это ты, пожалуй, прав, – согласился Найденов.
Андрей Степанович Найденов, в прошлом наборщик типографии, а перед войной слесарь авторемонтных мастерских, занимался сейчас ремонтом примусов и керосинок, чтобы прокормить себя и жену. Всем сердцем преданный делу, дисциплинированный подпольщик, он удивлял Беляка своим неразборчивым отношением к людям. Во всех он видел честных советских патриотов, считал, что каждого из горожан можно привлечь к работе подполья.
Беляк, наоборот, привык тщательно присматриваться к людям. Он не раз напоминал Найденову, что работа подпольщика требует особого, крайне осторожного подхода к каждому человеку.
Поднявшись