что ж, начнем с биографии, – рассмеялся старик коротким звонким смешком. – Герасим говорит, что обязательно придется выложить всю родословную. А?
Все от души рассмеялись шутке гостя, а он, на секунду задумавшись, опустил седую голову и уже серьезно продолжал:
– Кудрин я, Михаил Павлович Кудрин. Мне семьдесят лет. Пятьдесят три года провел в типографии… Знаю все секреты печатного дела. И вон его, – он кивнул в сторону Найденова, – Андрея знаю. Напрасно ты, Степаныч, бросил печатное дело. Напрасно. Я вот, например, скучаю. Да и вообще печатники – передовой народ, что и говорить… О себе еще могу сказать… есть у меня два сына, и оба коммунисты. Хорошие хлопцы, в ладу мы жили. Один, старшой, на Дальнем Востоке – пограничник, другой – в Саратове, на заводе работал. Семейные оба. Внучат мы имеем со старухой, а вот дочку Герасим не уберег. – И он покачал головой.
Багров сидел хмурый, опустив голову, и смотрел сосредоточенно в одну точку. Невольно вспомнилась ему маленькая, всегда тихая Марфа, с которой он прожил семнадцать лет, никогда не ссорившись. Вспомнилась такой, какой он видел ее в те сентябрьские сумерки, последний раз, на полу, с прикрытыми глазами, со струйками крови, разбегающимися от головы по полу. Багров закрыл глаза, скрипнул зубами, потом, вздохнув, сильно тряхнул головой.
Беляк решил говорить с Куприным прямо, без обиняков. Все равно старик сразу поймет, к чему клонится дело. Недоверие могло только обидеть его.
– Вся надежда на вас, Михаил Павлович, – сказал Беляк. – Помогите, посоветуйте, как нам организовать типографию. Позарез нужна…
– Так… так… – Кудрин задумчиво улыбнулся и подергал рукой седой ус. – Вот зачем вам старик понадобился? Значит, прямо из архива да в дело. Одобряю! Правильно! Это по-моему. Я уж почуял – что-то затевается, когда меня Герасим в гости стал звать… Ну что ж, давайте потолкуем. При желании все можно организовать, не только типографию. Не такие дела вершили в свое время…
– Молодые были, Павлыч, молодые, – вставил Найденов, – а сейчас старики.
– Не согласен, – объявил Кудрин и решительно замотал головой. – Не согласен, Андрей Степанович. Не в годах дело. Кто имеет дух и силенку, тот всегда молод. До самой смерти. Вы, я вижу, тоже все не пионеры, а вот затеваете что-то и меня вытащили. Так что возраст тут ни при чем…
Разговор принял деловой характер. Желая знать, какую типографию хочет иметь окружком, Кудрин задавал множество вопросов, но на большинство из них ни Беляк, ни Найденов, ни другие не могли ответить. Они знали только, что окружком решил выпускать подпольную газету и листовки. Хорошо, что хоть Беляк, со слов Пушкарева, знал, какого формата газету предполагается печатать.
Куприн попросил дать ему два-три дня для того, чтобы «пораскинуть мозгами». Он обещал набросать перечень всего необходимого для будущей подпольной типографии.
Договорились, что через три дня Беляк сам зайдет на квартиру к Кудрину. Тот заверил, что дом его совершенно безопасен и никого, кроме жены, не будет.
Уже