суетился вокруг капонира, заново натягивали маскировочную сеть, выгребали осыпавшуюся землю, ровняли бруствер. В извилистом отсечном ровике хранился небольшой запас снарядов, ящиков пять-шесть.
Их частично засыпало землей. Один из ящиков был пробит двумя пулями. Открыли крышку и увидели след пули, которая ударила в снаряд, выбила щербину глубиной в полсантиметра и ушла рикошетом, вывернув боковую доску. Подошел Семен Пекарев, приказал:
– Отнесите снаряд вон в ту яму и закопайте. Для стрельбы он не годится.
– Мог ведь взорваться, – сказал Саня.
– Мог. Если пуля крупнокалиберная, во взрыватель ударила бы или гильзу с порохом подожгла, – согласился старший сержант, внимательно посмотрел на Саню и добавил: – Ты ничего себя вел, без паники. Так и надо. Зачем вставал только?
– Оглядеться, – ответил Чистяков первое, что пришло в голову. Не говорить же, что ничего не соображал от страха и грохота.
– Ну-ну, – неопределенно хмыкнул Пекарев.
Их батарее повезло. Но в соседней батарее разбило гаубицу, а расчет другого орудия, укрывшийся в защитной щели, завалило землей. Чистякова послали вместе с другими помочь соседям.
– Глянешь, каково нам приходится, – сказал вслед Антон Роньшин с непонятной злобой.
Он сидел на дне капонира, прислонившись к стенке, и курил самокрутку. Правая штанина была подвернута, ботинок и обмотка сняты. Виднелась распухшая, покрасневшая голень. Подносчик ждал, когда ему помогут добраться до санчасти.
От одной из гаубиц в соседней батарее осталась груда железа. Оторвало колеса, скрутило щит. Чистяков увидел на погнутом массивном стволе борозду. Видимо, осколок вырвал кусок металла, а от высокой температуры борозда сплавилась и снова загустела фиолетовой бугристой массой.
Но самое страшное ждало Чистякова впереди, когда откопали засыпанную защитную щель. Наружу извлекли расчет, семь человек во главе с командиром гаубицы. На мертвых телах отсутствовали раны, но всех сплющило, словно гигантским прессом. Кожа на лицах стала синюшно-желтого цвета, у некоторых вытекло немного крови из носа или ушей.
Врач из санчасти полка быстро прослушивал их одного за другим, щупал пульс, переходил к следующему, а санитары накрывали тела плащ-палатками. Саня встретил земляка – Гришу Волынова. Тот странно улыбался, кривя лицо и губы.
– Представляешь, у нас пушку разнесло, а мы все уцелели. Этот расчет погиб, а гаубица целехонькая. Наверное, нам их пушку отдадут. Вот ведь как бывает. – Помолчав, Гриша пожаловался: – А я вещмешок в капонире оставил, разорвало. Там пара белья и портянки новые. Жалко…
Наверное, Гришка сам не понимал, что говорит.
– Ты водички выпей, – отстегнул флягу Саня. – Полегче будет.
– Выпью, – обрадовался Волынов. – Горло печет.
Врач, молодая женщина-лейтенант, закурив папиросу, разговаривала с командирами.
– Бомба защитную щель просто сплющила. Врезалась глубоко, толчок