Арман, я не была бы вашей женой! Мартиноци никогда не продавали себя! Господь и мои молитвы да будут с вами.
Конти остался один. «Проклятие, анафема! Ха-ха, вот еще чего недоставало!».
Минуту спустя его высочество катил уже шестерней через королевские ворота к Лангедоку, в свое новое наместничество; экипажи со шталмейстером, егермейстером, камергерами и пажами следовали за ним.
Глава III. Пезенас
Старый Лангедок, управление которым только что получил принц Арман де Конти и куда он направлялся в самом дурном расположении духа, представлял собой береговую полосу в одиннадцать миль длиной и восемь шириной.
Она заключает в себя большую часть восточной половины Лионского лимана и граничит с одной стороны с маленькой Руссильонской областью с крепостью Нарбонной и естественной испанской стеной циклопов – Пиренеями, а с другой, к западу, – с широко изливающейся в море Роной и прекрасным Провансом. К северо-западу Лангедок далеко вдается в Лионне; к северо-востоку же он отделен от департаментов Авейрон и Лозер длинной и высокой цепью Эзнипузских и Севеннских гор. Он берет свое начало с их крутых, лесистых высот, на которых дремлет картезианский монастырь Сен-Пон и, спускаясь террасами к юго-западному берегу, образует громаднейшие сады из виноградников, оливковых лесов, апельсиновых и тутовых рощ, изобилие которых – естественное следствие чрезвычайно жаркого, южного солнца и влажных теплых паров Средиземного моря. Но здесь процветают не только земледелие и скотоводство; процветает и торговля. Монпелье, лежащий у морского берега, около острого конуса горы Гардикель, с вершины которой по ночам блистают, освещая море, сигнальные огни Сеттской пристани, посылает так же, как и Сен-Шиниан и Безьер, свои изделия в близкую Испанию, Италию и даже на Сицилию. Горы и море питают в одинаковой степени непокорный дух независимости здешнего народонаселения, чувственность и страсти которого возбуждаются жарким климатом и винными парами; местный обитатель в гневе хватается за нож, длинный испанский нож, которым он за сорок шагов уже может попасть в своего противника. Но прошло опьянение – и беззаботный, веселый человек, никогда ни о чем не думающий, потому что природа своим изобилием избавила от всяких трудов, возвращается к своей мечтательной летаргии, к своим танцам и песням. Главная водяная жила Лангедока – Херольт. Падая с высоты Севеннов у Фежана, она в тысяче каскадов обегает всю юго-восточную часть провинции и впадает при Тигде в море. Недалеко от нее протекает пенистая Орба, поместившая на своих вечно благословенных берегах цветущий Томиер, Сен-Шиниан и рай в рае – милый Безьер. На расстоянии полутора миль от этого старого города Херольт принимает в себя Пейну и недалеко от Сен-Гвильома обливает широкий, живописный холм, подошва которого обрамляет городок. Около него тянутся виноградники, а на вершине блистает в бронзовых отливах замок, вокруг которого шумят сосны, кедры и каштаны. Это замок Пезенас, называемый также Большим лугом. С незапамятных времен замок, городок и окружающая их местность принадлежат дому Конти, а украшающие его теперь флаги и гирлянды, разгуливающие разодетые люди показывают, что теперь здесь ожидается его владетель