между вашим желанием и исполнением будут стоять тысячи препятствий. Вы, конечно, можете расположить его эминенцию в мою пользу, но вы не властны отнять монополию Бурзольта на театры Бургонне и Марэ, дарованную покойным королем и кардиналом Ришелье. Да и было бы несправедливо пожертвовать любимцами двора и публики ради какой-то неизвестной провинциальной труппы!
– В таком случае оставьте труппу Бежар и поедемте вместе с нами! – воскликнула принцесса. – Вы скоро займете первое место в театре Бургонне, а со временем мы перетащим туда Тарильера и Лагранжа.
– Вот прекрасная мысль, – согласился Конти, – она устраняет все затруднения.
– Но одного не устраняет, ваше высочество, – моей совести! – грустно проговорил Мольер. – Вот уже одиннадцать лет, как я нахожусь в труппе Бежар. Мы переносили вместе и холод, и голод, и нищету, и довольство! Неужели теперь я должен купить свое счастье изменой этим людям, которые, вы сочтете эти слова за тщеславие с моей стороны, не в состоянии существовать без меня? Я сознаю, что поступаю глупо, безрассудно, отказываясь от такого блестящего предложения, но что же делать? Я предпочитаю быть глупым, нежели бесчестным.
Принцесса молчала. Она была, видимо, тронута.
– Я бы назвал ваш поступок в высшей степени благородным, – начал Конти, несколько задетый отказом Моль-ера, – если бы не видел, что он вытекает, скорее, из эгоизма, чем из доброго начала. При всем вашем таланте и неоспоримых достоинствах вы имеете один громадный недостаток – нежное сердце, которое в настоящее время совершенно предано Дебрие и Дюпарк. Признайтесь, что три четверти вашего заработка вы отдаете этим алчным женщинам за их далеко не искренние ласки и объятия, и вот теперь хотите испортить из-за них всю вашу карьеру.
– А если бы и так, ваше высочество, так разве же я первый делаю глупость из-за женщины? – спросил Мольер с легкой усмешкой.
– Но если вы умели спасать от этой слабости других, то отчего же вы не хотите помочь себе? – сказала Марианна с живостью.
Мольер вздохнул:
– Ах, ваше высочество, какой же доктор умеет лечить самого себя?
– Вы непреклонны, Мольер! Ну, бог с вами, делайте, как знаете. Но не забывайте только, что мы будем выжидать первого удобного случая, чтобы вытащить вас из провинции.
– Эта мысль будет поддерживать мое мученичество и напоминать, что и для меня когда-то блеснул луч счастья!..
– Я хочу еще оставить вам маленькое воспоминание о нас.
Марианна взяла со стола небольшую металлическую шкатулку и подала ему:
– Примите от нас на память эту шкатулку. Вы найдете в ней портрет моего супруга и мой и, кроме того, десять банковских билетов в две тысячи ливров каждый. Взамен этого подарка я прошу вас сделать мне одно маленькое одолжение.
Мольер был глубоко тронут добротой принцессы. На глазах его дрожали слезы.
– Приказывайте, принцесса!..
– Дайте мне честное слово, что только крайняя нужда заставит