А точнее?
– Та вроде как був хтось на дороге. – Петро сделал вид, что вспоминает. – Здаеться на станцию йшов… я його не знаю зовсим.
– Не знаешь?.. Хорошо. А выглядел как он? Во что одет был?
– А я хиба помню?.. Такой себе дядько. Пидстаркуватий… А одягнений… Як вси одягнений…
– Так… А говорили о чем?
– Та який же у нас разговор, ясновельможный пане… Так себе, селяньска розмова…
– Значит, так себе… И по дороге ничего интересного не было?
– А що ж по дороге може бути? – успокоился Меланюк. – Дорога як дорога…
Вальчак уже понял, что Меланюк либо умело выгораживает своего спутника, либо говорит правду. И тут следователь, перегнувшись через стол, внимательно посмотрел на обувь арестованного.
– Сапоги на тебе те же были?
– А яки ж? – удивился Петро. – Других не маю…
– Следы ими оставил?!
– Яки слиды?
– Вот эти! – Вальчак выхватил из стола и ткнул Петру под нос фотографию. – Ну?.. Зачем в сарае сидели?
И тут Петро сплоховал. Он уже приготовился отвечать в одном плане, а о сенном сарае даже не думал. Меланюк непроизвольно облизал губы и сбивчиво ответил:
– То так заходили… Дядько перевзувавсь.
– Да?..
Вальчак демонстративно погладил лежавшую на столе пачку «Мевы», но Петро уже овладел собой и с жаром ответил:
– Ну курити хотив! Я гадав, вин й мени дасть, а пачка порожня, от вин и кинув.
– Иш ты, выкинул… А чего тогда бегом бежали?
– Та не бигли ми зовсім… Там же снегу багато.
– Багато… – передразнил Меланюка Вальчак. – А как вышли, что, меньше стало?
– Та не в тому дило. Як виходили, в лесу хтось з ружья пальнув. Так той дядька, що зи мною був, аж присив…
Едва Вальчак услышал о выстреле, как внутри у него что-то дрогнуло, и он еле-еле заставил себя сохранять кажущееся спокойствие.
– Это где ж стреляли-то?
– А десь позаду, за косогором…
Меланюк даже поднял голову, как будто посмотрев на этот самый косогор.
– А чего там стрелять? – деланно удивился Вальчак.
– А я знаю? – пожал плечами Петро. – Може пани дзиков били…
– Кабанов, значит… – Вальчак выдержал паузу. – А лыжника с лошадью ты там не видел?
– Чом ни? – спокойно отозвался Петро. – Проезжав. Як ми в сарае були.
Для внутренне собранного Вальчака ответ показался уж слишком равнодушным, и следователь рубанул с плеча:
– Так вот, Меланюк, ты обвиняешься в тягчайшем преступлении… В убийстве поручника Гжельского!
– Яке вбивство?.. – опешил Меланюк. – Який поручник?..
– Тот самый лыжник и есть поручник Гжельский, – четко, с расстановкой пояснил Вальчак.
– Да вы што, сдурели, пане, чи що?!.. – Меланюк аж подскочил на своем табурете. – Той пан в лис кататись поихав, а ми соби дальше пишли!
И вот тут Вальчак в первый раз по-настоящему удивился. В то, что этот селюк может играть