о нем забросил я немножко,
И если он немецкого не знал, а это – будущего не добыл,
Хотя английский, итальянский,
русский – их не выбросишь в окошко.
Напомню, при немецкой дисциплине
Он все диктанты по-немецки должен был писать,
И в лучшей школе под названьем «Бисмарк Шуле»
Он безнадежно и отчаянно стал отставать.
О Господи, как судорожно мы искали выход,
Чтоб сыну нашему хорошее образованье получить,
И набрели на «Отто Бенеке» – образовательную школу,
Немецкий облегченный для начала стал он там учить.
Но находилась эта школа ведь совсем не близко,
В Германии на юг пять сотен надо отпахать,
Задачка выпала на нас, и не совсем простая,
Как нам три года сына под контролем удержать.
Но, слава Богу, ни наркотиков, ни дури,
В то время по Германии почти и не сыскать,
Случаются, я думаю, банальные студенческие пьянки,
Но лучше ты у Пушкина спроси, нам их не избежать.
Ганновер. Домам 300–400 лет. Весна 1985 года.
Мне, как отцу, а маме – вдвое тяжелей,
Как тяжело впервые в жизни с сыном расставаться,
Одним, совсем одним три года ждать,
Ведь на чужбине нам одним придется пробиваться.
А время шло и шло – я с Херманом работал,
И времени в Германии практически не замечал,
Старался Херман, чтобы я побольше заработал,
И неустанно новых пациентов для меня искал.
А через год, когда была истрачена последняя копейка,
Немецкая бюрократия вдруг решила паспорта нам дать.
Когда, куда изъяли из меня и выкинули треть еврея?
И немцами чистейшими решили нас признать.
Мы – немцы, я и сын, и русская моя жена,
Господние пути и вправду неисповедимы.
Ведь верно говорят, что по отцу и сыну честь,
Тяжелый путь прошли, добились своего —
остались невредимы.
И так в Ганновере мы стали жить, работать.
Немецкий чистый, небольшой, опрятный городок.
Полмиллиона обитателей, прекрасные музеи,
Нидерсаксонский повсеместно слышишь говорок.
Красивейшие церкви, зелень и покой,
Не перечесть там магазинов с модною одеждой,
Дома, как новенькие – возраст триста, больше лет,
Трудись и радуйся – ты можешь жить с надеждой.
По середине города огромнейшее озеро «Машзее».
Там карпы весом в килограммы плавают на дне,
Кругом цветы, гаштеты, где покушать.
Ганноверцев лица веселы и радостны везде.
Районы целые красуются средневековыми домами.
Здесь немцы создали упорнейшим трудом уют,
Простой лопатою «Машзее» выкопано на два метра,
И лебеди и белые, и черные нашли на нем приют.
Тогда – в году сорок четвертом, сорок пятом —
Союзные войска бомбежками прошлись везде.
Практически был уничтожен весь Ганновер,
Одно-два