тронул возглас на татарском: «Денгис! Денгис!»
«Море! Море!» – прошептали одновременно запекшиеся губы пленников. Ведь море у каждого оставляет глубокие впечатления, свободен он или закован в цепи. Поэтому все оживились, хотя еще и не видели, лишь чувствовали близость этого великана.
Вскоре перед их глазами простерлась длинная, ровная поверхность воды в раннем красном зареве дня. Все вздохнули так, будто должна была кончиться их мука.
Вскоре увидела Настя длинную, белую от пены полосу морского прилива и услышала его громкий, оживленный шум. И побежала молодым взором по бескрайней живой поверхности моря – роскошью, в которой было чувство открытия чего-то совершенно нового. В ней были и сказки детства. Она стала высматривать волшебных рыб, у которых люди переняли песни. Но их не было видно. Только белогрудые чайки летали над морем и радостно кричали, встречая солнце.
На Перекопе было тихо. Табор перебрался через бедное селение Ор и оказался в Крыму, где впервые отдохнул в безопасности. Вдалеке виднелись бедные аулы крымских татар с массой овечек на пастбищах. Со стройных башен деревянных минаретов муэдзины оглашали свои молитвы. Настя тоже помолилась Богу. Своему – тому, что терпел на кресте.
Уже на следующий день стали приходить в табор купеческие делегации в разнообразных одеяниях – татарских, турецких, греческих, еврейских, арабских и итальянских. Среди них были и старики, и юноши, и зрелые люди, и важные, и веселые. Они низко кланялись татарским начальникам и просили разрешения осмотреть «живой товар».
Татарская стража сопровождала их при проходе между рядами смущенных женщин и девушек, которые понимали, что их готовят к продаже.
Раздел добычи между татарами еще не был завершен. Но купцы уже сейчас хотели высмотреть тех женщин и девушек, что им особенно понравятся.
IV. В Крыму
Зеленью убрался Крым, Лесом в синих горах, Цветы в поймах Чатыр-Дага Словно на коврах…
– «Открой глаза и смотри. Что увидел сейчас, больше никогда не увидишь!»
С этими словами из Корана обратился старый турок, купец Ибрагим, к своему армянскому товарищу в Бахчисарае, приведя к нему только что купленную невольницу.
Старый армянин посмотрел на свежий товар, и его глаза весело заблестели.
– Вай, вай, – сказал он, извиваясь. – Ты, видно, заплатил столько, что можно было бы купить дом в Кафе, у самой пристани!
– О, я заплатил много, – сказал Ибрагим, – но оно того стоит!
– Что стоит? Сколько стоит? За что? Что на ней? Едва на ногах держится! Кому ее продадим? Я думал, что ты купишь хотя бы три-четыре здоровых девки за деньги, которые ты взял!
– Слушай! – ответил спокойно старый Ибрагим и снял покрывало с молодой девушки, что сгорала со стыда, держа ее за руки. – Ты только посмотри! Она так красива, что я советую как можно скорее