немногочисленные вещи поступили было в общую «рухальную» (склад), откуда их выручил Мотовилов, получивший от Сарова в дар и «пустыньку» батюшки, которую батюшка выстроил собственноручно и в которой он спасался в затворе. Другая его «пустынька» была отдана Дивеевским «сиротам», как их называл батюшка, монахиням Дивеевской обители. В настоящее время обе пустыньки в Дивееве.
Теперь, когда Бог и время указали Сарову, кем был для Православной России дивный старец, современная нам Саровская пустынь стала все делать, чтобы почтить своего подвижника: над его монастырскою кельей строится великолепный храм, его источник, целительная сила которого известна далеко за пределами Тамбовской губернии, украшен часовней, могилу его, оставшиеся после него реликвии любовно оберегают – словом, отцу Серафиму и первый почет, и первое место во всем монастырском обиходе. Но не то было при его жизни. Пути Божии неисповедимы!
10
Литургия в летнем соборе поразила меня необычайной величественностью монастырской службы, особым напевом молитвенных песнопений, никогда еще мною не слыханных. Повеяло на меня от них такою седою древностью, что невольно вспомнилась и далекая Византия, и ее монахи, впервые внесшие свет Христова учения в родимую землю. Я не принадлежу к знатокам древнеправославного церковного пения, но мне показалось, что такой напев должны были слышать и св. Владимир, и первые подвижники Киево-Печерской Лавры.
Поначалу, пока прислушиваешься, слух, привыкший к италианизированному пению в городских церквах, даже как будто оскорбляется непривычною суровою монотонностью гармонии, странностью ритма. Но это только сначала, а затем так проникаешь этим истинно монашеским пением, что слова молитвы и напев соединяются в стройное гармоническое целое, не разбивая, а, напротив, сосредоточивая молитвенное внимание на самом духе слов молитвы.
От Литургии, вместо трапезы в гостинице, я пошел в келью отца Серафима. Народу в келье не было ни души, кроме старика-монаха, необыкновенно кроткого и благодушного. Я застал его за исполнением своего послушания – время было обеденное, посетителей не ожидалось, и старичок оправлял лампадки и свечи, во множестве теплящиеся в последнем земном жилище батюшки.
– Можно мне будет здесь помолиться одному?
– Помолись, родимый, помолись – Бог благословит!
Разрешил мне доброжелательный старичок, вышел из кельи и даже дверь за собой притворил… Какая благодатная душевная чуткость!.. Я помолился, как умел, помолился, как может молиться душа человека, издалека стремившегося в вожделенный дом молитвы…
Из кельи я пошел к источнику отца Серафима, этой русской Вифезде, целительная сила которой дана свыше по молитвам отца Серафима и от которой я и себе ждал чудесного исцеления.
Путь к этому источнику лежит по берегу прозрачной, тихой речки, окаймленной все тем же чудным Саровским лесом. Я верил, что только здесь, или уже нигде в этом мире, Господь меня исцелит. Я верил