Или тебе чай? А может, по коньячку? Помянем этих придурков?
– А ты откуда знаешь, кто это был? – насторожился Лев.
– Вот выпьешь со мной, тогда расскажу, – вроде бы шутливо предложил Виктор, но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки, а потом серьезно добавил: – Все своими глазами видел.
– Шантажист! – вздохнул Гуров. – Ладно! Мне чай! Куда идти?
– А куда мы, люди старой закваски, привыкли всегда в таких случаях ходить? – усмехнулся Данилин. – На кухню! Она у меня, слава богу, на другую сторону выходит.
Пока хозяин, мужчина одних лет с Гуровым, возился по хозяйству на кухне, своими размерами больше напоминавшую хоккейную площадку, Лев смотрел на него и думал, какое же счастье, что у них с Марией нет детей. Он даже представить себе не мог, что было бы с ними, если бы у них, как у Виктора, единственная дочь погибла вместе с мужем в автокатастрофе по вине врезавшегося в них пьяного водителя на «КамАЗе», который уходил от преследования ГАИ. Теперь весь смысл жизни для Данилиных заключался во внуках, которых они без памяти любили. Лев сам видел, как этот человек, президент одного из крупнейших банков страны, известный своей железной хваткой и несгибаемым характером, с ними возился, превращаясь на время в самого обыкновенного дедушку, мягкого, доброго и заботливого. Но вот стол был накрыт, коньяк налит, и Виктор сказал:
– Ну, пусть им на том свете воздастся полностью за то, что они на этом натворили!
Начинать день с коньяка было кощунством, так что Лев отпил совсем чуть-чуть, только губы смочил, а потом переключился на чай с бутербродами – время шло к утру, и позавтракать было нелишним, а Виктор тем временем начал рассказывать:
– Я последнюю неделю живу в городе – проблемы навалились.
– Помощь нужна? – спросил Гуров.
– Да нет! Не твой профиль – экономика. Но за предложение спасибо. Я вообще сплю очень плохо – бессонница. Но за городом спасаюсь тем, что в любое время года ложусь на веранде. А здесь приспособился спать на балконе, благо он огромный. Я его потому застеклять и не стал, что такую возможность предвидел. Это, конечно, не то, что за городом, но уличный шум здесь почти не слышен, лежишь себе, а над тобой небо, звезды, вид на Москву-реку, ветерок легонький тебя ласково гладит… Короче, усыпляет. Только я уснул, как вдруг шум сверху слышу. Ну, думаю, опять началось! Понимаешь, Лева! Когда Поповы здесь всей семьей жили, все было относительно нормально, хотя сыночек, этот ублюдок, постоянно с родителями скандалил. Но родители за город съехали, этот недоумок один остался, и начались гульбарии! Или это мне так везло, потому что я здесь довольно редко ночевал, только когда сил или времени за город ехать не было. Девки, парни, визг, писк, крики, музыка грохочет и все в этом духе! Я на Попова чуть ли не в голос орал, чтобы он своего идиота приструнил, только парень своего отца в грош не ставил. Юрки где-то около трех месяцев не было ни видно и ни слышно, а тут объявился. Я прислушался: музыки нет, голоса только мужские, но очень громкие и… Знаешь, какие-то истерично-взвинченные! Чересчур оживленные!
– А