срываясь на визг, обшивка, казалось, корабль неминуемо развалится пополам. Дождь лил холодными пресными потоками, прямо в воздухе смешиваясь с солью Океана. И Ильза вообще переставала понимать, где верх, где низ, где море, где небо, и остался ли ещё на свете воздух – всё вокруг казалось сплошной водой, и не было от неё спасения. Молнии сверкали почти непрерывно, одна за другой, или сразу несколько, в разных краях неба. И мокрая статуя Фернира на носу зловеще отблёскивала в их сполохах, она казалась живой. Оглушительные громовые раскаты сливались с ударами волн. Буря выла, грохотала, и в неистовом рёве её чудились голоса разъярённых морских демонов…
Но самым ужасным в этом вселенском безобразии было то, что оно не собиралось прекращаться! День сливался с ночью, ночь переходила в день, а вокруг было без изменений – темно и страшно.
Они потеряли счёт времени, не ели и не пили (впрочем, недостатка в воде не было – открывай рот и лови), продрогли так, что приходилось бороться со сном. Улль-Бриан терял сознание. Ильза плакала в голос и не ощущала слёз, остальные делали что-то полезное, но она не могла разобрать, что и зачем, и не верила, что это их может спасти…
И всё-таки они выдержали! И Гром устоял под напором стихии! Хотя Рагнар и утверждал, что победа над бурей была не совсем честной – в самые страшные минуты Хельги пускал в ход спригганскую магию, смягчал удары (он очень переживал за мачту, как бы её не сломало). Ильза испугалась, когда сразу после бури увидела его лицо – он не был похож на живого.
Чудо, но непоправимого ущерба буря не нанесла. Кое-какие запасы всё-таки смыло, парус потрепало, надломило макушку мачты («Не уберёг!» – в шутку горевал Хельги, потому что большой беды в том не было). Зато доска, вместе с Улль-Брианом, осталась на месте, и чертёж, надёжно упакованный, подмок меньше, чем можно было ожидать. И дневник тоже почти не пострадал, наоборот, вид его обрёл некое романтическое благородство…
Не писал несколько дней по уважительной причине – приключилась сильная буря. Аолен утверждает, что длилась она пять дней, мне кажется – четыре. Ильза и Эдуард в один голос, полный возмущения, орут, что как минимум, неделю. Энка смеётся и предлагает компромисс – шесть. Орвуд возмущается – едва живы остались, а спорим из-за глупостей.
В общем, мы совершенно запутались во времени и пространстве.
Хотя, насчёт пространства, это я для красного словца. Я очень внимательно следил, куда нас несёт, и с уверенностью могу сказать, что курс мы почти не изменили, только забрали севернее. Уж не знаю, к худу это, или к добру, надо возвращаться на прежнюю широту, или не надо.
Голова у меня болит, прямо пополам хочет треснуть. Это из-за спригганской магии, она мне всегда вредит. Зато Гром уцелел, и путешествие наше продолжается!
Вычёрпываем воду, штопаем парус. Ильза разбирает продукты, процесс сопровождается стонами и причитаниями. Я ползаю по драккару и собираю образцы. Какой нам только живности бурей не накидало! Медузы, рыбы, моллюски, иглокожие