не обернулась.
Он вошел и опустился возле нее на ковер.
– Машина принадлежала этому политику, – сказала Пернилле. – Сейчас ищут водителя.
Он опустил голову в ладони. Ничего не ответил.
– Почему нам не говорят, что происходит, Тайс? Как будто нас это не касается.
– Нам сообщат, когда что-то станет известно.
Его заторможенность раздражала ее.
– Им известно больше, чем нам. Неужели тебе все равно?
– Не надо, Пернилле!
– Неужели тебе все равно?
Телевизор был единственным источником света в комнате.
– Откуда Нанна могла знать этого водителя? При чем здесь вся эта политика? Как…
– Я не знаю!
Между ними разверзлась пропасть, которой раньше не было. Его большая неуклюжая рука протянулась к ней. Пернилле отодвинулась.
– Послушай, – сказал он, – мне кажется, нам лучше уехать на несколько дней. Можно снять коттедж, как на прошлых выходных.
В полутьме Пернилле изумленно поглядела на мужа, освещенного лишь мерцающим экраном.
– В доме постоянно торчат полицейские, – пояснил он. – Мальчики все время видят Нанну в газетах. И в этом проклятом ящике. Дети в школе тоже про это болтают.
Она заплакала. Он погладил ее по мокрому лицу. На этот раз она не отстранилась.
– И ты, – продолжал он. – Смотришь, смотришь. Все переживаешь заново. Каждую минуту…
– Ты хочешь, чтобы я уехала сейчас из Вестербро? Сейчас, перед похоронами нашей девочки?
Они еще ни разу не произносили это слово. Просто не было сил. Бирк-Ларсен сжал ладони. Зажмурил изо всех сил глаза.
– Завтра мы встретимся со священником, – сказала она. – Обо всем договоримся. Вот что мы будем делать.
Молчание. Тусклый свет из кухни. Большой мужчина с опущенной головой.
Она взяла пульт, нашла другой канал. И продолжала смотреть.
Осторожно, чтобы не заболело сильнее, Лунд стянула свитер, купленный на Фарерах. Осмотрела запачканные кровью дыры. Прикинула, нельзя ли заштопать. Сама она, конечно, не умеет, но…
Свадебное платье по-прежнему висело на манекене, с иголками и нитками в рукавах и вдоль горловины. Ее мать шила только наряды для невест. Должно быть, в этом она видела свою миссию: выдать замуж все женское население мира. Тем не менее Сара оставила свитер возле швейной машинки – а вдруг.
В комнату вошла ее мать, зевая и ворча.
– Ты знаешь, который час?
– Да.
Вибеке уставилась на рабочий стол.
– Прошу тебя не разбрасывать свою одежду повсюду. Не удивительно, что Марк растет таким неорганизованным.
Разумеется, она заметила рану. Подошла, наклонилась, посмотрела:
– Что случилось?
– Ничего.
– У тебя рука порезана.
На плите тушеное мясо с картошкой. Соус застыл. Картошка засохла. Лунд положила на тарелку того и другого, сунула в микроволновку.
– Кот поцарапал.
– Только не говори мне, что это сделал кот.
– Это был бездомный