брат.
– Прикажете ввести его? – спросила Мэри Болейн.
Принцесса даже задрожала. Она с самого утра ждала и боялась встречи с Чарльзом. Ей казалось, что она не сможет даже поднять на него глаза. Хотя, что за ерунда? Когда это августейшие особы терялись перед своими подданными?
Мэри напустила на себя невозмутимый вид и, накинув на недошитое платье пелерину, величественным жестом отослала женщин. Сердце ее гулко колотилось, и этот предательский жар на щеках…
Войдя, Брэндон учтиво поклонился.
– Я прошу ваше высочество простить меня. Так глупо было мне перепутать свою комнату с вашей… этим утром. Но я еще не очень хорошо изучил замок, и это утреннее недоразумение…
– О чем вы? – растерялась Мэри. – Это я должна…
– Вы мне ничего не должны, миледи. Я просто перепутал комнаты.
Они обменялись взглядами и вдруг расхохотались.
– Если моя принцесса простила меня, – наконец молвил Брэндон, – то нижайше прошу принять от меня это скромное подношение.
И он открыл перед ней шкатулку с камеями.
– О, Благословенная Дева! Это мне?..
У нее загорелись глаза при виде украшений, принцесса заулыбалась и, присобрав над локтем рукав, даже позволила ему пристегнуть броши. Глядя, как ловко справлялись с поручением его тонкие длинные пальцы, Мэри невольно вспомнила, как эти руки касались ее кожи, какие ощущения вызывали… и почувствовала, как горят щеки.
Брэндон же с самым невинным видом улыбался.
– Так все забыто? Я прощен?
Она лишь кивнула, отворачиваясь и давая понять, что он может идти. Но ничего забывать Мэри не собиралась. И едва за ним захлопнулась дверь, как она в танце прошлась по комнате и остановилась перед зеркалом. Мэри казалась себе восхитительной; и еще она думала, что ей не составит труда влюбить в себя Чарльза Брэндона.
Все дни, что они оставались в Хогли, Мэри и Чарльз вынуждены были часто встречаться. Принцессе готовили положенный гардероб, знакомили с нововведениями в этикете, а в свободное время она приводила в порядок свои дела в Хогли, давая кастеляну последние указания. Но стоило появиться Чарльзу, как она оставляла все дела. Он же развлекал ее, исподволь обучая тому, от чего она отвыкла, живя в глуши. Но ни он, ни она больше ни словом не обмолвились о том, что произошло в комнате Чарльза. Это была для них запретная тема.
Мэри жаловалась Брэндону:
– Моя Гилфорд отказалась сопровождать меня ко двору. Для меня это удар, я ведь так привыкла к ней. А она все твердит, что я уже достаточно образованна и такой взрослой принцессе не нужна гувернантка, считает, что сама уже немолода, что ей не место при блестящем дворе Генриха Тюдора. Мег хочет уехать в свой Кентский замок, заняться делами имения. Но я-то ведь знаю, что она едет с Джонатаном Холлом!
Брэндон пытался ее утешить, убеждал, что теперь при ней будут самые блестящие леди двора: достойная и услужливая Люсинда Моубрэй, знающая все тонкости этикета Мэри Болейн, умница Нанетта Дакр