лоб напрягся, пытаясь наморщиться.
– Пойду посмотрю на коней, – сказал он и поднялся. – Что-то здесь уж очень хорошо все.
Я доел мясо, посматривал на женщину, пытаясь понять, в самом ли деле увести ее куда-нибудь, кто она, возможно, у нее у самой есть место поблизости или даже на этом постоялом дворе, попробовал вино, терпкое, хмельное.
Громко хлопнула дверь, это Сигизмунд вышел, выразив ударом двери по косяку неодобрение высокой культурой обслуживания. Я проследил за ним взглядом, а когда повернул голову обратно, на его месте за столом сидел человек. Я узнал его сразу, а он смотрел на меня через стол с вежливым любопытством, чуть наклонив набок голову. Смуглое лицо, черные волосы, непривычно коротко подрезанные, а когда улыбнулся, два ряда белых и безукоризненных зубов сверкнули, как жемчужины. В этом мире, где белые здоровые зубы редкость, он выглядел преуспевающим бизнесменом, что заботится об улыбке, как доказательстве своего прибыльного бизнеса. Красивые зубы и ровный загар молча говорят, что с этим господином можно иметь дело…
И фигура свежая, подтянутая, без животика, такое же свежее, чисто выбритое лицо без всяких дурацких усов или бороды, скромная и со вкусом подобранная теплая рубашка, вообще одет скромно, но с достоинством, я бы такого не слишком выделил взглядом из толпы на Тверской, в то время как я в этом железе как сбежавшая с карнавала обезьяна.
Глаза только странные, меня взяла оторопь, когда я увидел эти расширенные зрачки… нет, не расширенные, напротив – как булавочные острия, однако в них сгустки мрака, тьмы, чернота, даже не космическая, там все упорядочено, а как бы докосмичность, досозданность, холодок ужаса забрался в мои внутренности.
За соседними столами все так же пили и ели, смачно шлепали по толстому заду единственную служанку, но поднос с пивом в ее руках не вздрагивал, могучий зад похож на тот айсберг, что перетопит все «Титаники», а женщина у окна светло и чисто смотрит во двор.
Он сказал с излишней почтительностью, за которой нетрудно было рассмотреть насмешку, да он ее и не скрывал, тонкий расчет, когда не скрывают, это уже не насмешка, а дружеское подтрунивание:
– Сэр Ричард, поздравляю вас!.. да и себя, кстати.
Я поинтересовался с подозрением:
– Меня – еще могу догадываться, а себя за какие заслуги? Или со мной не связано?
Он воскликнул с энтузиазмом:
– Как же?.. Думаете, просто было задумать такую многоходовую комбинацию, чтобы вам вручили пояс паладина?.. А потом провести так, чтобы комар носа не подточил?.. В этом мире столько случайностей!
Холод охватил меня с головы до ног. Я все еще отказывался верить, но он смотрел уверенно, в глазах победное выражение.
– Хорошо, – сказал я с усилием, – чем же паладин… то есть рыцарь Церкви, так угоден врагу Церкви? Паладины всегда на стороне Добра.
Он покачал головой.
– А вы не знаете? Как все запущено… При чем тут паладины и Церковь? При чем тут вообще Добро и Зло? Дорогой сэр Ричард, паладины вообще не знают Добра