к новой сестричке быстро угас. Сводную сестру Шавану, тоже живущую там, Салима видела редко, потому что та школу уже закончила, хотя была старше Салимы на один только год. А от сестры Нуну, от рожденья слепой и смертельно завидующей всем, кто мог видеть, Салима старалась держаться подальше.
Однако за ту неделю до пятницы, выходного дня, пока Салима сидела со скрещенными руками и упрямо выдвинутой нижней губой, случилось нечто удивительное. Она забыла все прежние школьные мучения, забыла, что терпеть не может сидеть и молчать, зачарованно слушая учительницу, которая умела преподносить материал интересно и одновременно весело. И вскоре Салима совершенно подпала под ее обаяние и бегала за учительницей, как собачка, стараясь обратить на себя ее внимание прилежанием и умом. Равнодушие сводных братьев обернулось ненавистью, и не один раз они под водительством Хамдана не только зло подшучивали над ней, но и частенько распускали руки. Это продолжалось до тех пор, пока однажды Салиму не обуял такой гнев, что она с разбегу набросилась на Хамдана и стала колотить его, кусать и царапать… Слуги бросились к ним и с трудом разняли детей. Хамдан с разбитым носом вдруг начал смеяться и задорно подмигивать Салиме, кипевшей от злости, – это был один из тех таинственных моментов, когда рождается дружба.
– Спорим, что до города я обгоню тебя, сестренка? – услышала она позади себя; вызов ей показался заманчивым. Тропинка была узкой, в некоторых местах едва мог пройти человек, не говоря уж о крепком арабском скакуне, а низкие ветки представляли собой серьезную угрозу для всадника.
– Попробуй, – небрежно отозвалась она и резко ударила по бокам лошади. Оба с громкими криками пустились вскачь через подлесок, через заросли, а ветки хлестали по их лицам.
– Ну подожди, сейчас ты у меня получишь! – рычал Хамдан, когда тропинка исчезла в траве, а над зарослями кое-где стали появляться высокие пальмы.
Салима лишь смеялась в ответ и понукала кобылу бежать быстрее через шамбы (плантации), в сторону широкой дороги, которая шла от Мтони в город. Бок о бок скакали они по плотной земле, нисколько не заботясь о том, что из-под копыт лошадей, когда они скакали по лужам, летят грязно-бурые брызги.
– Первая! – пропыхтела Салима и ловко остановила лошадь, когда они достигли первых домов города, у большого одиноко растущего дерева. В его толстую кору были вбиты костыли – так высоко, как только мог достать человек, чтобы пригвоздить злых духов к стволу, чтобы те не проникли в жилища. Меж древесных корней были разбросаны бананы и яйца. Тут же стоял маленький глиняный горшочек для воскурения благовоний, в щелях ствола торчали маленькие записочки или нанизанные на нитку пестрые шарики из глины размером с жемчужину. Все это было частью одного большого колдовства – для отпугивания злых духов.
Задыхаясь, но с торжествующей улыбкой Салима медленно кружила на фыркающей кобыле вокруг танцующего на месте гнедого, готовая в любой