Сински! – приветствовала ее администратор, представительная дама. – Сюда, пожалуйста. Он вас ждет.
Хорошо, но кто это – он? Следом за администратором она прошла по роскошному коридору к закрытой двери. Коротко постучав, дама распахнула ее и жестом пригласила Элизабет войти.
Элизабет переступила порог, и дверь за ее спиной тут же затворилась.
В маленькой комнате для совещаний царил полумрак – единственным источником света был включенный видеоэкран. На его фоне вырос силуэт высокого, худощавого человека – лица его она не видела, но от всей фигуры так и веяло властностью.
– Доктор Сински, – прозвучал резкий голос незнакомца. – Спасибо, что приехали. – Едва уловимый акцент навел Элизабет на мысль, что перед ней уроженец Швейцарии, а может быть, Германии. – Прошу садиться, – предложил он, показывая на стул почти в центре комнаты.
А представиться? Элизабет села. Странное изображение на экране отнюдь не умерило ее тревоги. Что это за чертовщина?
– Я был на вашем выступлении сегодня утром, – заявил незнакомец. – Мне пришлось проделать большой путь, чтобы вас послушать. Не скрою, это было весьма впечатляюще.
– Спасибо, – ответила она.
– Да будет мне позволено добавить, что вы гораздо красивее, чем я предполагал… несмотря на ваш возраст и близорукий подход к глобальным проблемам здравоохранения.
Элизабет растерялась. Заявление незнакомца было хамским вдвойне или даже втройне.
– Прошу прощения, – сказала она, вглядываясь в темноту. – Кто вы такой? И зачем вы меня позвали?
– Извините за неудачную попытку пошутить, – сказала тень. – А почему вы здесь, вам объяснит вот эта картина.
Сински перевела глаза на экран. Перед ней было людское море, множество нагих страдальцев – они карабкались друг на друга, образуя гигантскую кучу переплетенных тел.
– Великий художник Доре, – провозгласил незнакомец. – Благодаря ему мы можем воочию наблюдать ужасы, которые описал спустившийся в ад Данте Алигьери. Ну как, нравится? Надеюсь, что да… потому что именно это и ждет всех нас. – Он сделал паузу, медленно приближаясь к ней. – И позвольте мне объяснить почему.
Он продолжал надвигаться на нее, как будто становясь выше с каждым шагом.
– Если я возьму этот листок и разорву надвое… – Он остановился у стола, взял лист бумаги и с громким треском разорвал его пополам. – А затем сложу половинки вместе… – Он произвел это действие. – А затем повторю то же самое… – Он вновь разорвал бумагу на две части и положил одну поверх другой. – У меня получится стопка бумаги в четыре раза толще листа, с которого я начал, верно? – Его глаза словно тлели в полумраке комнаты.
Элизабет не нравились его снисходительный тон и агрессивная манера. Она ничего не ответила.
– Говоря гипотетически, – продолжал он, придвигаясь еще ближе, – если толщина первоначального листа бумаги составляет всего одну десятую