неведомственную поставлен, да под пожарную сигнализацию. Так что оплатить поездку ансамбля, да ещё стать покровителем деятелей искусства, меценатом, было всё равно, что отблагодарить директора Дворца культуры за складское помещение. И за хорошее отношение! Когда принципиальное согласие на оплату билетов было получено, директор и предложил отправить вместе с ансамблем двух-трёх человек из числа сотрудников фирмы-спонсора. Никого и никуда Саша посылать не собирался, но почему бы не заслать на чужбину разведчика? Может, что и принесёт на хвосте? В фирме уже несколько месяцев трудился отличный переводчик, которому просто не находилось в это время работы – контракты и небольшие сделки с иностранными фирмами осуществлялись далеко не каждый день, вся основная деятельность Сашиной фирмы проходила в России. Договора поставок, купли-продажи, схемы взаиморасчётов, бартерные операции – вот чем занималась фирма последние несколько лет.
Вспоминая то, что случилось с ним год назад, Саша чувствовал себя немного неуютно. Академгородок не давал спокойно спать почти целый год! А то, что произошло потом, вообще выбило его из колеи! Да так основательно, что и делами, вообще, заниматься не было никакого желания ещё пару месяцев! Но постепенно всё стало забываться, приходить в норму. Фирма была переоформлена на товарища, бывшего коммерческого директора. Виктор, преступный опер из Новосибирска, до сих пор маячил на горизонте, нигде, вроде бы, не высвечивался, но Саша каким-то десятым чувством ощущал его дыхание. То, что тот упустил, потерял такие деньги, он не простит никогда! И не забудет. Как и Гольдберг! То, что Виктор затаился и выжидает, сомнений не было. И даже Марина это подтверждала, правда, косвенно. С ней Виктор как-то встречался, подловил на улице. А когда Марина не захотела с ним общаться, просто и прямо ему об этом сказав, бывший сотрудник уголовного розыска даже не расстроился с виду. Он улыбнулся и ушёл, бросив напоследок сквозь зубы: «Сочтёмся! Долго он прятаться не будет!» После чего и Марине, и Саше стало ясно – этот человек, погнавшись за деньгами, за которыми гонялся и Гольдберг, и Лена, и прокурор, человек, поставивший на кон всё, что имел, даже жизнь свою и своих сотрудников, и в итоге всё проигравший, не простит! Он будет мстить и мстить, пока или не вернёт потерянное им, по его мнению, отобранное Сашей состояние, или пока не увидит его, Сашиной, смерти. Виктор был опытным оперативником и ожидать от него можно было много плохого. И можно было, и нужно было…
Саша ещё раз похвалил себя за предусмотрительность. Катя из поля зрения Виктора, да и Лены, если она тоже захочет её отыскать, зная о её существовании, о том, что она жива, была выведена. По крайней мере, пока она не объявится в России. Катя ─ Екатерина Владимировна Беликова, ставшая теперь Натальей Юрьевной Умновой благодаря прокурору, родила девочку, точно через девять месяцев, тютелька в тютельку от того дня, о котором и спрашивала Сашу, уходя в ночь после их последней встречи в Новосибирском Академгородке, в её квартире. Родила Катя десятого мая в Украине, в сравнительно небольшом украинском городе Мариуполе, куда Саша их и привёз, Катю вместе с её мамой. Мама оказалась настоящим партизаном, смогла всё стойко пережить и понять. Держалась мужественно и вида не показывала до последнего. В Мариуполе сняли на год небольшую квартиру, в которой и жила теперь уже Наташа, Наталья Юрьевна Умнова с Сашкой. Вернее, с Александрой, как и было решено ещё тогда, в Академгородке. Решено самим Сашей, когда он об этом возможном событии только узнал. Теперь всё было, вроде, спокойно. Вроде. Но вот что-то не давало Саше покоя! Можно было всё бросить и уехать с Наташей, с Александрой, куда угодно, мир большой, да и средств предостаточно, но вот… Желания особого не было! И ответить, почему, Саша не мог! Иногда он звонил Гульнаре, но и там что-то не клеилось. И там он не мог понять, чего ему не хватает! И что он, всё-таки, хочет и ждёт от жизни? Выбор Саша не мог сделать уже год! Несколько раз он приезжал в Ростов-на-Дону, приезжал к Оксане, увозил её в город, ночевал с ней на левом берегу Дона и наслаждался ею, а она им. Он доводил девушку до безумия, до состояния полного транса за двое-трое суток непрерывного наслаждения, до потери чувства времени и пространства. Ксюша надевала свои топазы и вся сияла, пока ещё была в сознании. Когда её тело привозили домой, Ира, не глядя Саше в глаза, вместе с бабушкой её забирали и уводили в дом, а Саша, поинтересовавшись, как ведут себя соседи-армяне, выгружал из машины двух-трёхмесячный запас продуктов и уезжал отсыпаться, чтобы снова работать, работать и работать, заставляя себя всё забыть. Всё забыть не удавалось, да и эта конспирация, ожидание постоянного удара от Виктора, не давала спокойно жить. Саша не боялся, но неизвестность и ожидание чего-то нехорошего давило жёстко. Работа не спасала, нервы были постоянно напряжены.
– Саша? Ну, что ты решил? Поехали, я уже на тебя спокойно смотреть не могу! Ты мне хоть расскажи, что происходит? Может, что посоветую, если помочь не смогу? Давай, колись!
Колоться Саша не мог – не всё, что он знал, было его личной тайной! И бросать всё в Краснодаре не хотел. Всё бросить – значит, сдаться, признать своё поражение, признать, что струсил! А потом думать об этом всю оставшуюся жизнь и всё время прятаться. Уехать в Новосибирск и искать самому встречи с Виктором? Искать его там? Нанять местное детективное агентство, подключить каким-то