чудеса. Надежда все же теплилась в моем сердце.
Забыться сном удалось после полуночи, потому на следующий день я проспала завтрак. Обед бы тоже проспала, но по мою душу явилась присланная Алисией слуга, которая увела меня на косметические процедуры. Мне провели курс депиляции, постригли и уложили легкими волнами волосы, выщипали брови и обмазали какими-то кремами. Я не противилась и позволяла специалистам по красоте приводить меня в порядок. Разве что огрызнулась, когда с меня попытались снять медальон. Серебряный, без особых украшений, он не представлял денежной ценности. Но внутри хранилась фотография родителей – единственное оставшееся о них напоминание в этом мире. Спорить со мной не стали и продолжили работу.
Макияж выполнили близкий к натуральному, лишь приподняли ресницы тушью и нанесли блеск на губы. А из одежды мне выдали только легкое хлопковое белоснежное платье на тонких бретелях. Полупрозрачная ткань просвечивала, и я ощущала себя в этом платье скорее голой, чем одетой, ведь бельем меня обеспечивать не стали, как и обувью.
Аукцион проходил в том зале, через который меня провели в первый день. В помещении за столиками восседало человек двадцать мужчин. Они смеялись, общались, пили алкоголь. Но при моем появлении все стихло. Алисия провела меня к той самой сцене в центре зала. Внутренне я дрожала от напряжения, но внешне заставляла себя выглядеть спокойной. Одна ступенька, вторая. Механически переставляя ноги, я поднялась на сцену. Освещение в зале притушили, лишь мою фигуру выхватил яркий свет, спадающий сверху.
Так начались торги. Стоя под прицелом алчущих и заинтересованных мужских взглядов, я и сама оглядывала мужчин, гадая про себя, кто же станет моим первым любовником. Может вот этот, статный и молодой, который почти разом поднял цену в два раза? Или вот этот старикашка, который легко перебил предыдущую цену? Нет-нет, только не его. Правда, следующий был не лучше. Да все они мне противны, если быть честной. Не потому, что они плохие люди, нет, каждый из них может оказаться не таким ужасным. А просто потому, что я стою перед ними беззащитная, обязанная ублажить того, кто заплатит наибольшую цену.
Уйдя далеко в свои мысли, я не сразу поняла, что голоса вдруг стихли.
– Право сюзерена! – прогремело по залу. Я обернулась на голос.
Воздух выбило из легких, когда я встретилась взглядом с грозовыми глазами вита Дрейсона. Они обжигали меня лютой ненавистью.
/Виттор Дрейсон/
Две недели Виттор не знал, куда себя деть, и не находил успокоения в привычном. Рутина окончательно вводила в уныние. А все потому, что глаза той чертовки не покидали его мыслей. За эти недели в его постели побывало много женщин, но ни одна из них не смогла помочь ему выбросить образ зеленоглазой незнакомки из головы. Раса двуликих и людей живет в мире, нередки смешанные связи. Но Виттор никогда не питал слабости к человеческим женщинам, скорее наоборот, он ненавидел людей за их мелочность и двуличие. Потому собственная тяга к простой человеческой шлюхе выбивала из колеи.
Он