что мне послышалось.
– Аукцион, – подтвердила Алисия, улыбаясь победно, широко, чуть ли не хлопая в ладоши от радости.
Мои глаза застлала красная пелена гнева, я подскочила на ноги, до боли сжимая перед собой кулаки. Впервые мне захотелось ударить кого-то, сделать больно.
– Ах ты гадина! Я не вещь, я… – с хрипом я вновь осела на пол, почти теряя сознание от боли. – Я человек, не вещь, – сквозь судорожные вздохи прошептала я.
– Здесь ты лишь выгодное вложение, Сия. И чем быстрее ты это поймешь, тем меньше боли перенесешь.
Я прикрыла глаза, смаргивая выступившие слезы. Просто больше не могла смотреть в ненавистное лицо Алисии, не могла вынести той правды, что составляла теперь мою жизнь.
Кажется, и Алисии надоело со мной возиться, к тому же она уже выяснила главное. Так что в кабинет вошел мужчина, в нашем мире он бы нашел себя в роли секьюрити, здесь он явно выполнял примерно те же обязанности. Он вывел меня из кабинета, буквально таща за собой, схватив за локоть. Я уже не ожидала ничего хорошего от этого дня. Но меня просто отвели в комнату и оставили одну. Правда, дверь закрыли на замок.
Несколько долгих мгновений я стояла возле двери, за которой скрылся мой конвоир. Просто не могла поверить, что меня оставили в покое. Шальным взглядом оглядела комнату. Мебель была расположена зеркально по обе стороны комнаты. Две кровати, тумбочки, комоды с зеркалами, шкафы. Все из темного дерева, отделанного бордовой тканью, без излишних украшений.
Дверь-то они закрыли, но ведь есть еще и окна. Я подбежала к окну, раскрыла его створки. Мне открылся вид на задний двор здания, с расположившейся там конюшней. Всего лишь второй этаж, и так удобно расположен стог сена. Но стоило попытаться вылезти в окно, как меня от него просто отшвырнуло. А печать одарила новой порцией болевой волны. Только после еще двух попыток я заставила себя прекратить. Тем более и силы уже были на исходе.
Уже чуть ли не ползком я добралась до кровати в необжитой части комнаты. Растянулась на мягкой перине и разрыдалась. Я плакала как младенец, громко, навзрыд. Как не плакала с тех тяжелых времен, когда похоронила родителей. Но день был столь сложен, столь необычен, что я не могла сдержать слез. Это потом я возьму себя в руки, сотру слезы и придумаю, как сбежать, как спастись. Потом, а сейчас я позволяла себе минуты слабости.
Прошло не меньше часа, прежде чем я собрала себя с кровати. Соседняя комната оказалась довольно современной ванной с душевой и канализацией. Правда, принцип работы был другим. Единая подводка воды, но рычаг у излива каким-то образом регулировал температуру. Похоже, тоже магия. Здесь было окно, в которое я тоже безрезультатно попыталась выбраться. Эти попытки убедили меня окончательно в том, что печать ограничивала мои передвижения.
Я приняла душ, смывая с себя усталость, боль, чужие прикосновения. И долго… ходила. Просто ходила, наслаждаясь подвижностью и податливостью мышц. До сих пор не могла поверить в то, что силы вернулись в мое слабое тело. Не могла поверить, что вновь передвигаюсь без костылей. Сбросив напряжение через слезы, я смогла