на сотрудничество заключённых, чтобы отправить последних после суда на более строгий режим содержания.
Коля по бегающим глазам губастого парня интуитивно почувствовал, что тот труслив и не стал бы без уверенности в безнаказанности рисковать. Коля предположил: или губастый имеет знакомых в администрации тюрьмы, или сотрудничает с воспитателем. Это косвенно подтверждалось и отсутствием взрослого арестанта в камере несовершеннолетних заключённых, куда попал Коля. Коля начал вспоминать рассказы молодого арестанта в КПЗ, который когда-то впервые попал в тюрьму несовершеннолетним. По его словам в тюрьме никогда и ничего нельзя скрыть от администрации. «Но если губастый блондин не боится тюремного начальства, то почему чернявый великан позволил глумиться над собой?.. Пусть меня убивают, но я под страхом смерти никому не позволю использовать себя, как женщину, чтобы потом быть опозоренным на всю жизнь… В крайнем случае, можно стучать в дверь и просить охранников о переводе в другую камеру… Это тоже позорно и унизительно и в другой камере об этом неминуемо узнают, но лучше обратиться за помощью к администрации, чем жить потом в лагере с дырявой задницей, как прокажённому… А может быть, чернявому великану нравится быть женщиной?.. – вдруг неожиданно мысленно предположил Коля и почувствовал, что будто сделал открытие. – Может быть, поэтому большой молчун не обратился к охранникам тюрьмы, когда губастый парень впервые стал домогаться его?»
Коля вдруг вновь вспомнил, как молчун спокойно перенёс изнасилование и потом спокойно ковырял пальцем в носу, как будто он вовсе не жертва, а только играл роль жертвы.
Сокамерники обращались к блондину то за спичками, то за махоркой, которыми тот единолично распоряжался, и Коле стало известно, что зовут его Виктором. Чернявого молчуна все называли только по фамилии – Троекур. Чувствовалось, что к нему так обращаются из-за показного презрения, потому что называть его по имени было равно тому, что признавать в нем достойного арестанта, а это опасно и все этого боялись. Троекур всегда в камере оставался одиноким и сидел на краю кровати с торца рядом с туалетом, где блондин Виктор несколько минут назад его изнасиловал. Подойти к столу или к окну Троекуру не позволялось. Три четверти камерного пространства для него были запретной территорией.
Виктор подозвал Колю к окну и указал рукой на видимый через жалюзи шпиль какой-то башни.
– Это Симферопольский вокзал. Его пленные немцы построили. Красивое здание и очень хорошо построено. – Коля с ложным восхищением смотрел на шпиль вдалеке, а сам с удовлетворением думал, что губастый Виктор всё-таки неплохо пока к нему относится. «Видимо, так потому, – думал Коля, – что блондин не может для себя решить, что от меня можно ожидать… Скорее бы ночь – и день долой».
Начался ужин. Принесли в почернев