посадить ее в машину, поэтому побежала туда. Нашли ее рядом с пострадавшей.
Дубровин ахнул, а затем поджал губы.
– Бедная девочка, – только и выдал он.
Макс согласно кивнул, а затем поднялся и подошел к двери и открыл ее. Воздух, чуть свежее, чем здесь, ударил ему в ноздри.
Даниил решил, что это приглашение уйти и не смешить своим рассказом о скрипке, тоже поднялся.
– Давайте теперь вернемся к скрипке, – Белинский обернулся к свидетелю. – У вас в машине работало в тот момент радио? Может быть, звуки скрипки вы услышали оттуда?
Мужчина сел назад и возмутился:
– Я не слушаю радио за рулем, это может быть опасно!
– Ладно, – следователь покорно развел руки, – тогда можете описать звуки?
– Вы это серьезно? – недоверчиво хмыкнул тот.
– Я имею в виду, кто-то именно играл на скрипке, или это был аудиофайл?
«Или ваш бред», – пронеслось в голове следователя.
– Вы мне не верите, да? – оскорбился Дубровин, будто прочитав мысли Макса.
Белинский облизнул губы, пытаясь выделить себе время для ответа.
– Просто иногда, в состоянии паники или шока, людям кажутся разные вещи. Например, они слышат голоса.
– Или музыку? – все с той же обидой в голосе уточнил мужчина.
Парень вздохнул и кивнул.
– Да, или музыку.
– У меня не было шока или паники. Удивление – да, но вряд ли это спровоцировало галлюцинации, – мужчина сжал ладони в кулаки, – чем дольше мы с вами об этом говорим, тем больше я уверен, что слышал, как в стороне замка ночью в лесу кто-то играл на скрипке!
Снова в комнате наступила тишина.
Теперь Максим не только слышал, как работает кофеварка, но и чувствовал запах кофе. Мысленно он уже наливал в свой стакан этот напиток и снова смотрел на список подозреваемых, где есть только одно имя. Он надеялся, что разговор с Дубровиным хоть немного, но прояснит ситуацию, но в итоге все стало еще запутаннее.
– Тогда это была не просто игра? Какая-то композиция? Вивальди, Бах…
– Бога ради, молодой человек! – раздраженно отозвался Даниил, поднимаясь на ноги, – да разве я похож на того, кто различает композиции, сыгранные на скрипке? – он чуть повысил голос, – это была какая-то мелодия, но я понятия не имею, кто ее написал.
Теперь они смотрели друг на друга.
В другой бы ситуации, где он весел и полон сил, Макс бы как минимум напомнил Дубровину, что он дает показания сотруднику правоохранительных органов, а не отчитывает сантехника за плохую работу. Но сейчас его больше интересовало, за какие грехи ему в подарок досталась еще одна головная боль в этом трудном деле. Логично предположить, убийцей мог оказаться и этот «скрипач на крыше». Но кто он? Как зовут? И где его искать?
А еще Макс надеялся, что рассказ свидетеля докажет невиновность Грин. Белинскому очень хотелось вычеркнуть ее имя из списка подозреваемых, и плевать, что без нее там и списка-то никакого нет, что его как следователя совсем не красит. Ему безумно, неимоверно сильно не хочется расследовать