магией. Бутылки появлялись, словно из ниоткуда, в течение всей ночи. Полагаю, что руку к этому приложили и проводники, с которыми бывалые ребята, то и дело, о чем-то договаривались.
Как бывает в таких случаях, говорили все одновременно. Кто о чем. Спорили о чем-то и орали песни. Я успел спеть лишь несколько. Потом гитару у меня забрали со словами: «Ты чо, придурок, потащил то ее с собой?! Будешь потом дедам ночи до утра песни петь!.. Дай ее пока сюда! Все равно песен нормальных не знаешь!» Гитаристов-песенников оказалось в команде несколько. И песни были подходящие настолько, что вскоре вдруг выяснилось: в вагоне мы не одни. С обоих концов вагона стали доноситься возгласы, в основном женские: «Прекратите, наконец! Имейте совесть! Здесь же дети едут!».
Как водится, не обошлось и без драк. Правда, дрались не между собой, что было весьма примечательным, а побили парочку каких-то мутных личностей, привлеченных весельем и возможностью на халяву выпить. Выпить-то они выпили, но обошлось им это, в итоге, я бы сказал, дороговато. Один сказал что-то не то, второй посмотрел как-то криво. Ну, и получили…
Веселье выдохлось уже на подъезде к Архангельску. Оно и понятно. Водка закончилась (как и деньги, на которые ее покупали втридорога у проводников), все утомились, голоса охрипли, рассвет за окнами вагона напомнил о неминуемо приближающихся непростых временах, как и неуверенно спустившийся откуда-то сверху сопровождавший нас капитан. Архангельск. Вокзал. Выходи строиться.
Сборный пункт
На перроне, переполненном суетливо спешащими куда-то (в отличие от нас) людьми, нас поджидал еще один офицер, теперь уже областного военкомата. Там, видимо, уже были научены горьким опытом и знали, что сопровождающие призывников представители районных военкоматов иногда могли позволить себе расслабиться в поезде за чужой счет и потерять способность ориентироваться в условиях большого города (что называется «сбиться с пути истинного»). Через полчаса пешей прогулки по чудесному городу «доски, тоски и трески», как его окрестил один из прапоров нашей части, также побывавший там по служебным делам, мы оказались на сборном пункте областного военкомата, этаком локальном Вавилоне, с великим множеством непонятного народа, грандиозным бардаком и неразберихой.
Сборный пункт являл собой большое пятиэтажное здание, спланированное по типовому проекту армейских казарм (два подъезда для двух батальонов по 4 роты в каждом; дверь одного из подъездов наглухо заколочена), но имело оно несколько иное назначение, было пристроено к зданию самого военкомата, а посему весь этот комплекс пронизывал ряд галерей, проходов и коридоров, в которых, по незнанию, можно было запросто заблудиться. Естественно, что оружейных или ленинских комнат не было и в помине. За счет этого спальные помещения были расширены и напоминали своими размерами небольшие спортивные залы, и заставлены они были железными кроватями с голыми панцирными сетками безо всякого порядка.
Прежде всего, мы были выстроены в одном из коридоров в две