Читаем дальше, я дохожу до того места в дневнике, где Оскар пишет, что решил «убрать всех свидетелей», мама начинает возмущаться и говорит: «Ну, раз он так решил, то ничего не поделаешь. Он должен был погибнуть сам. Но всё равно, как жаль…»
В общем, дочитали мы до конца, мама похвалила, сказала: «Да-да, всё хорошо», – а затем: «Ну, надо писать продолжение!»
Это она не просто сказала так себе и сказала. Это жуткая фраза! Помнится, когда я только дописала «Незабудковый вальс», она так говорила, а я топала ногами и кричала: «Нет! Ни за что! Никогда!» Мой протест был вскорости подавлен, и результат ты сейчас читаешь.
И много раз еще так было, в итоге за эти годы я твердо уяснила для себя одно: если мама учуяла продолжение, то оно там есть, и в урочный час оно непременно появится на свет, как бы я ни возражала и ни брыкалась. Вот, пусть она теперь и на тебя так влияет, я не против, для сестры ничего не жалко, в том числе и поделиться родственником можно.
И как обычно, только в этот раз не за себя уже, а за тебя, начинаю я оправдываться: «Да, продолжение возможно, и Лара обещала подумать об этом, но у нее, похоже, недостаточно мотивации. Вот если бы издательство «Закрома» взяло ее роман, тогда да, тогда, конечно, можно было бы попробовать, а так…
Ну и в любом случае, что тут, всё ясно ведь уже… есть зацепка на будущее, правда, но это… ну, вернутся они, положим, на остров, откопают очередной сундучок, а там…»
Мама смотрит так хитро, словно догадывается, что оно «там», и я, глядя на нее, тоже начинаю догадываться. Так вот мы и смотрим друг на друга, пока я не осознаю, что прекратить «догадываться» уже не могу.
«Как ты думаешь, – медленно и осторожно начинаю я, – роман, который Генри написал по возвращении из экспедиции, пользовался успехом?»
«Само собой, пользовался, – мама говорит. – Очень интересный роман!»
«А как ты думаешь, – уже смелее продолжаю я, – вот он изменил в романе свое имя, и имена всех своих товарищей, но… менял ли он имя Оскара Фоули?»
«Вряд ли», – сказала мама. И пояснила, что Генри, скорее всего, подсознательно хотел увековечить память Оскара Фоули, опубликовав в своем романе выдержки из его дневника. Тем самым он выполнял волю покойного, который в своем дневнике выразил робкую надежду, что записи его «могут однажды сослужить кому-то добрую службу».
«Сто к одному, что не менял!» – выпаливаю я. А дальше пошло, как по маслу: – Это значит, что вполне могут объявиться и родственники Оскара! Прочитают они книгу – и заварится такая каша… едва ли они поверят, что «наши» непричастны к гибели Оскара, и что действительно никаких сокровищ не нашли… Попробуй им это докажи! Могут потребовать честного дележа. А значит, придется снарядить еще одну экспедицию, хотя бы для того, чтобы предоставить недоверчивым родственничкам Оскара доказательства своей невиновности. А там, глядишь, и впрямь сокровища найдут…
Осталось только придумать, как эти родственнички будут выглядеть. Лучше пусть это будет молодая девушка привлекательной внешности и авантюрного склада характера. Сеньорита