Ничего, прорвемся! Вместе мы – сила!»
Без всякого воодушевления, безучастно и почти машинально, Лара подписала договор и отправила его почтой в издательство «Закрома». Пути назад не было.
Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, она принялась рассказывать Ляле о своем увлечении литературным переводом. «…Перевела с английского несколько книг. Это точно никому не нужно, просто для себя. А недавно и поэзию попробовала переводить. Поэму Вордсворта «Люси». Ту самую, где есть такие строчки, мои любимые:
«Она в безвестности жила,
И знаю только я
О том, что Люси умерла,
И с ней – душа моя!»
«Сама я давно мечтаю перевести что-нибудь заковыристое и одновременно известное, чтобы с мэтрами посостязаться, да только время всё никак выкроить не могу, – отозвалась Ляля. – Недавно в одном журнале мне попалась статья про «Сонет 66» Шекспира. Ну, знаешь, который «Tired with all these». Уж очень сложные для перевода, мол, последние две строчки, уже столько переводчиков полегло в неравной борьбе с ними – и не сосчитать! Никому они не даются.
Вот посмотри, какие есть концовки. Самый известный перевод Пастернака:
Измучась всем, не стал бы жить и дня,
Да другу трудно будет без меня.
Те же строки в переводе Маршака:
Все мерзостно, что вижу я вокруг…
Но как тебя покинуть, милый друг!
А что, сестра, давай устроим литературную дуэль на сонетах Шекспира? Как раз на этом «Сонете 66». Завтра День защитника Отечества, отметим его так! В назначенный час выйдем в сеть и обменяемся своими переводами…
Видишь, как интересно получается: ты бросила перчатку, я подобрала ее, выбрала оружие… Очень спонтанно и красиво всё разворачивается, так что, думаю, этот джентльменский спор еще войдет в наш «близнецовый» роман. Осталось только решить, как победителя будем выбирать. Нужно разработать какую-то систему оценки, что ли…»
И Лара, проштудировав статьи в интернете, разработала систему оценки по десятибалльной шкале, согласно которой надо было учесть сохранение анафоры, антитезы, общей стилистики текста, и, разумеется, оценить рифмы и лексику.
«Какой ужас! – отозвалась Ляля. – Я же дилетант, я так не смогу!»
«Я тоже дилетант, – успокоила ее Лара. – И даже хуже того. Никогда не думала, что буду заниматься поэтическими переводами. Я и стихи-то не писала раньше. Это всё Саймон из «Дождемся лунного затмения». Этот «милый мальчик» проявил невероятное своеволие! Я хотела сделать его писателем, но довольно скоро поняла, что дело тут пропащее. Не желал он писать прозу, только стихи! Скрепя сердце, я принялась за опыты, и сочинила для Саймона несколько стихотворений. Конечно, они получились слишком уж «детскими», но я подумала, что для его возраста сойдет.
С тех пор я задаюсь вопросом: могут ли персонажи настолько влиять на автора, что он под этим влиянием приобретает черты, доселе ему не свойственные? Или эти черты всё же присутствовали в авторе изначально,