Индрэ были более печальны. Он не видел лица своей супруги, но каждое её движение, каждое невесомое прикосновение, каждый вежливый жест – всё напоминало ему о Рудэне. О жизни, которой у него никогда не было и никогда уже не могло быть. Его супруга-незнакомка притягивала взгляд Индрэ к себе, руки Индрэ почти что тянулись снять с неё маску, коснуться, как недавно и Кэйтрин касалась его – но тут же Индрэ одёргивал себя, напоминая, что будет потом и какую власть имеет эта женщина над ним. Он снова, несмотря на все старания, оказался никем. Пленником собственной судьбы. А эта женщина была его госпожой и владычицей. Чужестранный, непривычный камзол душил его, и Индрэ то и дело норовил высунуться в окно, чтобы вдохнуть свежий воздух: но вдыхал лишь запах навоза и лошадиного пота.
В конце концов они покинули носилки так же, как и забрались в них, прошли анфиладой коридоров и заняли места друг напротив друга за столом.
Индрэ вздохнул с облегчением: супруга теперь оказалась достаточно далеко от него, чтобы Индрэ мог не опасаться её.
Кэйтрин занялась гостями и на жениха более внимания не обращала.
А под конец вечера двое разных слуг взяли их под руки и порознь повели в супружеский покой, пустовавший в доме Кэйтрин уже давно.
Здесь, помимо спальни, имелось две уборных – каждую облицовывал мрамор, но в углу одной стоял пухлощёкий амур, а в углу другой – нимфа, выставившая напоказ крутое бедро.
Двое слуг, среди которых снова не было Керве, омыли Индрэ, и грудь его снова стиснуло тоской – новая супруга была в праве отобрать у него слугу, противиться ей Индрэ не мог. Рудэна не делала этого по каким-то причинам, ведомым только ей, но это вовсе не значило, что Кэйтрин станет поступать так же, как она.
Кэйтрин покинула ванную комнату на добрых полчаса раньше жениха, несколько посвежевший, но и разморённой горячей водой. Одеваться она не стала – лишь опустилась на кровать и прикрыла бёдра покрывалом из расшитой золотом парчи.
Пока она ждала, мысли сменяли одна другую в её голове. То, что новоявленный супруг не торопится, не удивило её: очевидно было, что Индрэ рад этому браку ещё меньше, чем она. Доблестный вопль пленника, когда тому огласили приговор, слышал весь двор. И Кэйтрин теперь крайне отчётливо ощущала своё щекотливое положение: о её отъезде, как и о её супружестве, теперь наверняка шептались все кругом. И каждый мог позволить себе сказать, что Кэйтрин де Марджон, так долго уходившая от попыток влюбленных в неё ухажёров надеть на её палец кольцо, теперь будет замужем за тем, кто её ненавидит.
Рассматривая это неожиданное для неё самой происшествие со всех сторон, Кэйтрин успела даже немного задремать. Стук открывшейся двери разбудил её, и в воцарившейся в комнате темноте она увидела одетый в белое силуэт.
Индрэ замер на пороге, плотная белоснежная рубашка до пят делала его похожим на привидение.
Кейтрин с трудом скрыла улыбку – ей и в голову не пришло нацепить на себя такой же церемониальный наряд, который, как считалось, подчёркивал невинность невесты