А ведь ему сотни, если не тысячи лет!
Трофимов взбодрился.
– Да, это явная странность! Так что вы о нем знаете?
Хозяйка поджала губы и уставилась на выкрашенную серой масляной краской стену, как будто пронзала ее взглядом, но разглядывала не соседнюю квартиру, а заглядывала в далекое прошлое.
– Перстень поступил к нам в тридцать восьмом году из НКВД как изъятая у врага народа культурная ценность. Он уже тогда мне не понравился. Не потому, что мне не нравилась охота на «врагов народа», хотя она мне тоже не нравилась… А потому, что было в нем нечто эдакое… Пугающее… Неестественное… Этот лев или кто он там… Он был как живой!
Она вздохнула.
– Помню, меня позвала к себе Ольга Самсоновна – тогдашняя заведующая отделом, поручила осмотреть изделие, произвести первоначальную оценку: год и место изготовления, имеет ли культурную ценность, описать, составить паспорт, решить вопрос – выставлять ли его в экспозиции…
Марья Спиридоновна сделала паузу.
– Она сказала, что скорей всего это не историческая реликвия, а поделка времен нэпа, ширпотреб… И…
– Что? – нетерпеливо спросил Иван.
– И льву это не понравилось! – выпалила Марья Спиридоновна.
– Как это?!
– Не знаю. Я не хочу углубляться в подробности. Но через два дня мужа Ольги Самсоновны арестовали. А вскоре и ее сослали в Казахстан как члена семьи изменника Родины…
– Вы думаете, из-за перстня? – не выдержал Иван.
– Не знаю. Мало ли в те годы людей арестовывали. Но мне казалось, что лев как-то повлиял… Хотя говорить об этом я не могла! И не говорила. Но потом как-то мне захотелось надеть его на палец…
Марья Спиридоновна вновь замолчала.
– И что?
– И я надела. А он вцепился в руку, и я не могла его снять!
Пожилая женщина разволновалась, на лице ее проявились красные пятна.
– Слесарь пытался распилить, но только порезал мне палец и сломал ножовку, а на нем даже не осталось царапин! Этот кошмар длился два дня, я чуть не сошла с ума! – она повысила голос. – А потом по какому-то наитию я пошла в церковь. И он сразу спал с руки…
Мария Спиридоновна замолчала и поднялась.
– Я согласилась на эту встречу, чтобы вас предостеречь. Юноша, убери подальше эту ужасную вещь и никогда ее не трогай! Вот тебе мой совет!
Киндяев получил выговор за нарушение правил пожарной безопасности, что выразилось в курении на рабочем месте, результатом чего стала производственная травма. Рука у Николая Петровича действительно распухла, и он, проклиная перстень, Наталью Ивановну, профсоюз и музей в целом, ушел на бюллетень. Трофимов остался один, и надо сказать, что это напоминало ему заточение в каземате Петропавловской крепости.
Выпросив у Железной Наты казенный «Зорький» и ввинтив под объектив удлинительные кольца, Иван извел целую пленку, фотографируя перстень во всех ракурсах. Потом самолично проявил пленку