но показала – вот он, паспорт вашего мальчика с визой! Сказала: «Я за вас рада, вы так переживаете, я понимаю, у меня ведь тоже ребенок…», еще минута, и, кажется, скажет: «А давайте чай пить…» Даже лейтенант КГБ понимает – может быть, она больше всех понимает, какая это огромная Фирина победа, Фира даже государство победила своим талантливым сыном – еврея допустили защищать честь страны. Фира вышла из ОВИРа пустая от счастья, звонкая, как хрустальный бокал, хотела бежать, кричать – бежать к Леве в школу, прокричать под окнами: «Левочка, ты едешь! Левочка, теперь я могу умереть спокойно. Левочка, прости, что я говорю глупости, прости, что я плачу, но ведь столько лет, столько лет твоего труда, наших надежд, и вот мы у цели, вот она перед нами, твоя прекрасная жизнь…»
Но бежать не было сил – впервые в жизни заболело сердце, и она медленно, как старуха, побрела к дому. Шла-шла, а перед глазами как кино: Лева – студент университета, Лева блестяще защищает диссертацию, Лева открывает международный симпозиум, Лева получает медаль Филдса… И вдруг решила: она никому об этом не расскажет, это слишком интимно, это будет ее секрет – она пойдет в церковь…
Фира остановилась и подумала – а где, собственно говоря, церковь? Казанский собор, Исаакиевский собор – это музеи. Ни одной работающей церкви она не знала. Выйдя на Невский, села в троллейбус, пятерку, доехала до Исаакиевской площади, купила в будочке билет, вошла в Исаакиевский собор, растерянно остановилась у входа. Туристы, экскурсии, иностранная речь экскурсоводов – напрасно пришла сюда… Но вот же иконы, она сможет поблагодарить Бога за своего сына и попросить – что? Чтобы Бог его хранил.
В глубине собора Фира самой себя застыдилась, смешалась, не знала, к какой иконе ей подойти, не знала, можно ли у иконы попросить Бога за Леву, можно ли пройти к алтарю… Постояла у входа, побродила по собору, полюбовалась витражами, посмотрела на иконы, но обратиться к Богу не смогла. Выходя из собора, быстро смущенно пробормотала: «Пусть у Левы все будет хорошо» – и кому-то мысленно сказала вежливое «спасибо», наверное, Богу.
Подумала – нужно к еврейскому Богу. И пешком – от Исаакиевской площади около получаса – пошла в сторону Лермонтовского проспекта, в синагогу. В синагоге у Фиры получилось еще хуже, чем в соборе, в синагогу она не решилась даже заглянуть, такое все было чужое, и само мрачное серое здание, и внутри совсем уж незнакомый Бог.
Незнакомого Бога Фира тоже попросила за Леву, стоя у входа синагоги, – пусть у него все будет хорошо… Подумала: «Нет, и здесь не мое, везде не мое… Вот, молюсь за Леву всем богам, кто поможет» – и рассмеялась, и сердце прошло, и веселье наполнило ее, как воздушный шарик. И уже по-деловому быстро побежала на троллейбус до Невского, по дороге прикидывая, что она сможет купить в «Елисеевском» и как это можно сочетать с тем, что у нее есть в холодильнике – курица, и как соорудить быстрый праздничный стол – мяса нет, оливье придется делать с колбасой, блинчики обязательно… пирожных в «Севере» купить, Лева любит «картошку»… Скорей, скорей, ведь