Он неуверенно сглотнул. – Давай начальству сообщим.
– Но это же Бурмистров, – растерялся первый. – Он типа зама у Василия Мироновича…
– Да, я заместитель Василия Мироновича! – попытался повысить голос Бурмистров. – Немедленно меня развяжите!
– Не развязывайте его, дяденьки, пожалуйста! – жалобно захныкала девочка. – Он плохой, он делал нам больно…
– Вероника, душечка, что же ты такое говоришь? Я же к тебе со всей лаской… – взревел Бурмистров – и осекся, начал багроветь. – Нет, постойте, я не это имел в виду! Я не знаю, кто нам подбросил этих маленьких паршивок! Это провокация!
– Павлуша, какой же ты кретин… – еле прошептала Надежда Ильинична и мелко затряслась – то ли плакала, то ли смеялась.
– Ух, е… – почесал ершистую макушку патрульный. – Не, Димон, в натуре, надо начальство вызывать, нам это не по мозгам…
Событие действительно экстраординарное. Через полчаса в Вешняки примчались опергруппа, медики, эксперты. Две маленькие крошки – запуганные, истощенные, морально травмированные на всю оставшуюся жизнь – отзывались на имена Вероника Тюрина и Лиза Рябушкина, то есть входили в список пропавших. Уже позвонили их родителям – сообщить эту радостную новость. Примчался майор Волынский с округленными глазами. Почтил своим присутствием местный царь и бог Дорохов Василий Миронович, глава районной администрации, тяжеловатый, со щеточкой усов и квадратной челюстью. Он спустился в подвал, застегивая на ходу рубашку, торчащую из-под пиджака, поиграл желваками, задумчиво уставился в никуда. Оценил обстановку (девочек уже забрали люди с носилками, а виновники торжества остались) и злобно вперился в Волынского.
– Уж извиняй, Мироныч, что так случилось, – усмехнулся тот. – Ты сам этого гада под боком пригрел.
– Ну что ты, Валентинович, я совсем на тебя не сержусь, – процедил сквозь зубы Дорохов и неприязненно уставился на привязанного к креслу заместителя. Тот начал злобно материться. Сначала приглушенно, потом громко, очень выразительно и артистично.
– Поздно, Мироныч, не лезь в пузырь, – перебил Волынский. – Давай думать, как выбираться из дерьма. Хотя какие тут варианты?
– Василий Миронович, это не то, что вы подумали… – хрипел привязанный к креслу Бурмистров. – Я же предан вам, как собака, я всегда был на вашей стороне!
– Помолчи, Павлуша, – поморщился Дорохов и шикнул на любопытного патрульного, заглянувшего в помещение. – Слушай… – Он помялся и обратился к майору: – А может, действительно постановочный трюк?
– Не прокатит, Мироныч, – решительно отверг Волынский. – Такую сцену не сочинишь за пару часов. Подвал оборудован под эти «невинные шалости». Девочки твердят в два голоса, что твой заместитель их насильно удерживал и, как они выражаются, «делал очень больно». А вот эта особа, – кивнул он на Надежду Ильиничну, – с удовольствием ему ассистировала и вела себя, словно надзирательница в концлагере. Анжелу