свойство еще более усилилось.
С самого раннего детства девочка начала проявлять большую чувствительность к малейшим оттенкам речи окружающих. Она чутко и остро реагировала на малейшие проявления несправедливости или резкости с их стороны. Однако какой бы ни была ее эмоциональная реакция на поведение окружающих, жившее в глубине ее души высокое нравственное сознание не позволяло ей выражаться в негативных формах. Елене было всего шесть лет, когда с ней произошел характерный случай, мгновенно «скорректировавший» ее характер на всю последующую жизнь. В автобиографии он описывается так: «Острое осознание, как бы мгновенно изменившее намечавшийся гневливый, вспыльчивый характер, явилось на седьмом году. Это переживание остро запечатлелось на многие годы.
Девочка с книжкой полулежит на длинной кушетке. Входит девушка-горничная с вязанкой дров топить печку и начинает задирать и дразнить девочку: “Не стыдно ли барышне валяться посреди дня?”… Девочка, оскорбленная несправедливым обвинением, чувствовавшая ее лицемерную природу и не любившая ее, обзывает ее дурой, лисой, Лизкой-подлизкой… Но внезапно поток этот остановлен, в сознании ясно, четко встает вся грубость, непристойность и нелепость подобного сквернословия, и настолько сознание это овладело ею, что с этого дня все грубые, скверные выражения были забыты»[12].
Проявившаяся уже в детстве особая душевная утонченность осталась характерной чертой Елены на всю жизнь; уже будучи взрослой девушкой, она все равно очень остро переживала несправедливость к кому бы то ни было; также терпеть не могла грубости и пошлости. Двусмысленные, пошлые шутки вызывали у нее резкое отвращение. Вообще она очень различно относилась к людям: «Некоторые лица вызывали сильнейшее физическое отвращение, сопровождавшееся иногда содроганием и трепетом всего организма; лицо покрывалось пятнами и ощущалась мучительная тошнота»[13].
Люди, возбуждавшие в ней подобное чувство, с точки зрения окружающих были самыми обыкновенными людьми, но внимательный человек мог бы заметить, что у всех них был нечистый взгляд, выдававший в них пошлую, порочную натуру.
Елена безошибочно угадывала нравственную сущность людей по выражению их глаз. Она не выносила людей с похотливым выражением в глазах и уже будучи взрослой девушкой, испытывала сильное отвращение ко всяким двусмысленным фразам и анекдотам.
Пророческий дар
Дар ясновидения проявился у Елены с детских лет. Он выражался в пророческих снах и видениях, в умении безошибочно понимать нравственную сущность окружающих людей, а также в точном знании того, как следует поступить в том или ином случае.
В детские годы Елена могла часами разглядывать иллюстрации на страницах Библии. Картины апокалиптических бедствий, обрушивающихся на человечество, будили в ее душе тяжелые предчувствия, рождали тревогу за судьбу ее близких и всего мира. Грозным библейским пророчествам отвечали ее собственные вещие сны. Как вспоминала Елена