уже почти скрылся среди ветвей. Мегги сложила листок со словами Орфея и сунула в свой мешок. Ей больше не хотелось видеть эти буквы, они казались ей теперь ядовитыми насекомыми или тем пузырьком с ядом из «Алисы в Стране чудес»: «Выпей меня!» Рука ее натолкнулась на блокнот в мраморной обложке, и она вдруг расплакалась.
– Когда увидишь хижину угольщика, сказал Сажерук, знай, что ты выбрался из Непроходимой Чащи. – Голос Фарида доносился из густой зелени наверху, словно пение неведомой птицы. – Я запомнил все, что он мне говорил, до единого слова. Если я захочу, слова прилипают к моей памяти, как мухи к смоле. Мне не нужна бумага, чтобы удержать их, это уж точно. «Стоит тебе увидеть угольщиков и черные дыры, которые они прожигают в зеленом покрове леса, можешь не сомневаться, что мир людей уже недалеко». Так он сказал. «Двигайся вниз по ручью. Он поведет тебя на север, а тебе и нужно на север, пока ты не увидишь на восточном склоне холма высоко над рекой замок Жирного Герцога, серый, как осиное гнездо, а вокруг него – город, где на рыночной площади можно устроить огненное представление…»
Мегги опустилась на колени среди цветов. Здесь были фиалки и колокольчики, уже увядающие, но пахнувшие так сладко, что у нее закружилась голова. Между ними летала оса – или она только казалась осой? Что перенес сюда Фенолио из своего мира и что выдумал? Все здесь было одновременно знакомым и непривычным.
– Хорошо, что я так подробно расспрашивал Сажерука обо всем, правда?
Мегги увидела босые ступни Фарида. Они мелькали среди листьев на головокружительной высоте.
– Сажеруку часто не хотелось ночами спать, он боялся своих снов. Порой его мучили кошмары, тогда я будил его, мы садились у огня и я расспрашивал его обо всем. Это я умею. Я настоящий мастер расспросов. Да, это у меня получается.
Мегги невольно улыбнулась – столько гордости было в его голосе. Она вглядывалась в лиственный полог над головой. В кронах деревьев мелькали желтые и красные пятна, как и в саду у Элинор. Похоже, оба мира живут в одном времени. Всегда это было так или случилось лишь в тот день, когда Мо неразрывно связал обе истории, переместив Каприкорна, Басту и Сажерука из одной в другую? Ответ она, наверное, никогда не узнает, потому что как его можно узнать?
Под колючим кустом, густо усыпанным темными ягодами, послышался шорох. Волки и медведи, пятнистые кошки – о них Реза тоже рассказывала. Мегги невольно отступила на шаг, но ее платье зацепилось за высокий репейник, покрытый белой пыльцой.
– Фарид! – позвала она, сердясь на себя за страх, пробивавшийся в голосе. – Фарид!
Но он ее, похоже, не слышал. Он продолжал что-то рассказывать себе под нос, беззаботный, как птичка в солнечный день, оставив Мегги тут внизу, среди теней, шевелящихся, наблюдающих, рычащих… А может быть, это змея? Она так резко дернула платье, что оно порвалось. Мегги попятилась, пока не почувствовала спиной шершавую кору дуба. Змея скользнула прочь так быстро, как будто до смерти перепугалась, увидев