писем, в которых просили советов и молитв в какой-нибудь беде. Отец Серафим часто, не распечатывая, знал их содержание и просил писать адресатам ответы. При этом он говорил писцу: «Вот что скажи от убогого Серафима…» После его кончины в келье обнаружили чуть не мешок нераспечатанных писем, авторы которых в свое время получили точные ответы.
– Да ты что!.. Правда? – Валя повернула ко мне изумленное лицо и одновременно поддала газу и ловко обогнала грузовик.
– Ты и лихачка! – вскрикнула я. – Поосторожней…
– Не боись! – чихнула сзади Тома. – Валюшка – ас! Ты рассказывай, рассказывай… Отрабатывай, Натаха, дорогу.
– Вот так вот, – с обидой сказала я. – Может, лучше высадите меня, вдруг не отработаю…
– Да не обращай на нее внимания! – ответила Валя и убавила Высоцкого. – Говори! Что хочешь. Мы – ноль в этом деле.
Трудно было начать, если люди «в этом деле ноль».
– Расскажу вам интересную историю про одного генерала… – начала я, кое-как собравшись с мыслями. – Однажды приехал в Саров заслуженный генерал, который много слышал о Саровской пустыни. И вот, издалека, наверно, с балкона гостиницы, осмотрел он монастырские здания, потом зашел внутрь монастыря, прошелся мимо церквей, увидел келью известного уже на всю Россию старца Серафима, и решил, что любопытство его удовлетворено, пора ехать дальше. Но тут встретился он с одним знакомым помещиком, который с трудом, но уговорил генерала все же зайти к старцу Серафиму. Вместе они вошли в его дом-келью и увидели полусогнутого батюшку, который как будто знал об их приходе, потому что тотчас вышел навстречу и поклонился генералу в ноги. Полусогнутым на всю жизнь отец Серафим остался от побоев разбойников, которые думали найти в его лесной келье деньги. Ну вот… Помещик вышел в сени, а увешанный орденами генерал около получаса беседовал с монахом. И вдруг из кельи послышался плач: это плакал военный. Вскоре раскрылась дверь, и отец Серафим вывел под руки генерала, который продолжал плакать, закрыв лицо руками. Фуражка и ордена, которые свалились с генерала во время той беседы сами собой, были забыты им у старца. Отец Серафим вынес ордена и тихо сказал: «Это случилось потому, что ты получил их незаслуженно». Впоследствии генерал многим рассказывал, что прошел всю Европу, знал множество людей, но впервые увидел такое смирение, с каким встретил его Саровский старец. А о подобной прозорливости даже и не слышал: «убогий Серафим», впервые увидев генерала, рассказал ему обо всех его грехах до тайных подробностей.
– Да ты что!.. – поразилась Валя, которая, не жалея свой джип, гнала его по колдобинам расейской глубинки. – И как это он отгадывал, не пойму?
– Не отгадывал он, – воскликнула я. – Дело это Божье. Бог Всеведущий про любого человека знает все. Он и открывал святому, с чем каждый пришел к нему. А открывал, потому что многими и великими монашескими трудами очистил старец свою душу и мог воспринять Божии внушения. Тебе, например, Высоцкий внушает, ты его любишь, а преподобному Серафиму – Бог, Которого он возлюбил больше