указа», княже? Люди-то все знатные да богатые. Вот и не удержались.
– Какого еще указа?
– Как «какого»? Нечто ты не знаешь? – изумился дьяк. – Хотя, Андрей Васильевич, как раз ты мог и не знать. Ты ведь, что ни год, все в разъездах пребываешь. Отдыхаешь же на северных окраинах, от наших перемен далече.
– Да что еще за воля такая, Иван Юрьевич? Сказывай уж, не томи. Хватит загадки загадывать.
– Верно не знаешь? – с подозрительной недоверчивостью переспросил дьяк. – Ладно, тогда перескажу. Ты не серчай токмо. Не моя сия прихоть, а указ государев.
– Да ты про указ-то скажешь наконец, Иван Юрьевич, али так и будешь округ да около ходить?
– В общем, аккурат второй год как тому, на Сильвестров день[2], государь наш Иоанн Васильевич указ земельный подписал о порядке вотчинного владения… – покосился на братчину хозяин дома. – Волею своей объявил он о недействительности сделок любых земельных за последние тридцать лет. Все сделки по продаже али скупке уделов государь отменил разом. Вымороченные земли повелел на казну переписать. Наследие дозволил токмо сыновьям боярским и никому боле. А коли нет наследников прямых мужского рода, так земли опять же на казну переписать указал. И коли дщери али жены за минувшие тридцать лет наследницами земель становились, так наследие сие опять же отменяется, а землям к казне отойти должно.
У Андрея по спине пополз неприятный холодок. Он сглотнул, взялся за братчину и надолго припал к ней, заливая острый страх потоками холодного пива.
– Супруга твоя, княгиня Полина, наследство ведь давно уж получила? Так, княже?
– Если бы, – пробормотал он. – Тридцать лет тому ее еще и на свете не было.
Пиво не помогло. Гость почувствовал, что его только сильнее бросило в лихорадочный жар. Ведь он носил гордое имя князя Сакульского отнюдь не по праву рождения. Андрей, уже почти забывший фамилию из далекого туманного будущего – Зверев – по здешнему присхождению был боярином Лисьиным, княжеский же титул получил по праву владения, взяв в жены юную княжну Полину Сакульскую. Вотчинный указ фактически лишал ее, а значит, и Андрея не только карельских земель, но и титула. Больше того – отец Андрея боярин Василий Лисьин из-за поместья своего с князем Друцким много лет судился. А коли так – то и поместье их вполне можно «вымороченным» признать. Значит – тоже в казну?
И кто он получается теперь?
Никто?
Черный смерд?
– Эй, князь! Князь Андрей! Княже! – забеспокоился дьяк Кошкин. – Ты о чем думаешь, Андрей Васильевич? По глазам вижу, не то что-то замыслил. Не надо, Андрей Васильевич, Христом-Богом тебя прошу. Одумайся, княже! Горячиться не надо. Ты за княжество свое не бойся. Ты ведь слуга честный и преданный, от смерти государя уж раз пять спасал. Тебя он не тронет, имения не лишит. Опять же, в землях поволжских, вспомни, тебе удел отрезан. Именным указом царским отрезан. Этого уж никакой силой у тебя не забрать.
– У меня ничего не забрать, –