дежурная, уставясь в треугольник штампа, тщетно пыталась найти хоть какую-нибудь опору в своем богатейшем жизненном опыте, молодой человек, будто вспомнив что-то неприятное, но необходимое, потянулся к телефону (дежурная содрогнулась, увидев его руку с въевшейся грязью на белой пластмассе трубки), набрал номер.
– Соедините меня с Шубиным.
Подождал, неприязненно морщась. В трубке щелкнуло – бросил:
– Это Хазанов, мы в городе. – Помолчал. – Да, закончили… Нет, на велосипеде. Конечно, пешком. – Ещё помолчал. – Скажите в бухгалтерии, пусть привезут нам денег. Сколько-нибудь, в счёт моей зарплаты и полевых. Мы в гостинице, номер… Секунду! – Он нетерпеливо, требовательно взглянул на дежурную.
– Триста двадцать первый, – застигнутая врасплох его взглядом, подсказала она, хотя номер этот, двухместный, с ванной и телефоном, был оставлен после звонка из горкома партии для каких-то писателей из Москвы и хотя она вообще ещё не решила, как поступить в этой неожиданной ситуации.
– Триста двадцать первый, – повторил он и положил трубку.
За всё это время девушка не проронила ни слова, лишь коротко, досадливо повела головой, освобождая из-под свитера подбородок.
И как это часто бывает с людьми, попавшими в затруднительное положение, дежурная думала уже не о том, правильно ли её решение, а о том, почему оно правильное и как его реализовать. Но ведь в самом-то деле – не в мужское же общежитие им идти! Оформляя документы, она прикинула, что писателей для начала подселит в трёхместный номер на втором этаже, из которого с утренним самолётом на Красноярск убыли два снабженца, а потом переведёт в двухместный на четвёртом этаже, когда выедут специалисты ленинградского «Гипроникеля». Ничего, перебьются. Неизвестно ещё, что это за писатели, а эти…
Что «эти», дежурная тоже не знала, но они были свои, причастные к городу, которому и она служила на своём ответственном посту. И она даже проводила их на этаж, в номер, а через полчаса, когда прикатил геологический «газик», вновь поднялась к ним с молоденькой девчонкой-курьером, сонной и глупой, не знающей ничего, кроме того, что ей было велено в бухгалтерии.
Эти двое, похоже, как вошли, так и с места не сдвинулись. Девушка неловко приткнулась в кресле. Прекрасные черные волосы, запущенные до невозможности, рассыпались по плечам, кепка рдела на подоконнике в заходящем солнце. Молодой человек прямо, как старик, сидел на стуле, расстегнув ватник и некрасиво, по-стариковски, положив на колени руки.
Выпроводив девчонку-курьера, дежурная замешкалась в коридоре у двери, услышала какое-то движение в номере и голос девушки – напряженный, с хрипотцой от простуды или от длительного молчания. Она сказала, будто каркнула:
– Вот мы и вернулись… Игорь…
Внизу дежурная ещё раз внимательно рассмотрела заполненные ими анкетки.
Ему было двадцать пять лет. Ей – двадцать два.
Дата вселения в гостиницу: 14 сентября 1967 года.
В графе «Цель приезда» в обоих листках стояло: «Жить».
Часть первая
Бросовый