меня или своего смертельного врага. Конечно, можно допустить, что этот несчастный, которого я прикрыла простынкой, – смертельный враг Михаила. Вот мой бывший муж и прикончил его – буквально, а заодно меня – фигурально.
Чушь полная. Версий, подобных по глупости этой, я могу накидать сколько угодно – все же какая-никакая, а детективщица.
А ведь знаешь что, дорогая? Сейчас речь идет не столько о том, чтобы объяснить ситуацию, сколько о том, как из нее выпутаться.
Если ты твердо уверена, что не делала этого (уверена, уверена!), значит, остается – что? Уповать на бога и справедливость правосудия? Поднять вот прямо сейчас крик: «Не виноватая я, он сам пришел!» – и потребовать, чтобы вызвали бригаду ментов? Отдаться в руки правосудия?
Говорят, надо доверять первым побуждениям – они-де наиболее разумные. Но едва ли разумно вот это первое побуждение!
Прикинь – если ты попадешь в лапы милиции (прости меня, господи, за этот штамп, однако, подозреваю, он окажется очень точен – таково уж свойство штампов!), то вряд ли кто-то примет всерьез твои сбивчивые оправдания. Дверь-то заперта изнутри! Для милиции это значит, что никто другой не мог бы убить моего попутчика. А я считаю, что против меня играет кто-то из поездной бригады. Либо проводница, либо кто-то из ее коллег, без разницы – кто-то, у кого есть универсальный ключ от всех купе, открывающий даже закрытые на фиксатор двери. И – запирающий их вновь…
Может быть, этого человека убила проводница, а меня просто подставила?
Круто. Как сюжетный ход одного из дамских детективов – вполне допустимо, однако в это плохо верится. Слишком уж многое предусмотрено. Исчезла бутылка, из которой я пила воду. В нее – ясно как день! – заранее было впрыснуто снотворное, или эта штука, которой пользуются проститутки, чтобы усыпить клиентов, а потом ограбить… лекарство от давления, в каком-то моем романе оно тоже использовано… не могу вспомнить название – верный показатель того, в каком смятении я нахожусь. А может быть, свидетельство того, что у меня бывают стойкие провалы в памяти? Если я забыла, как называется это лекарство, то могла забыть и что этого человека я…
Не могла, не могла, не могла! И оставим эту тему.
Короче, в воду эта усыпляющая гадость определенно была добавлена заранее: бутылка уже стояла на столике, когда я вошла в купе!
Боже мой… Одно из двух: или у поездной бригады есть привычка травить всех пассажиров подряд, или… или все это было замыслено конкретно против меня… Хотя до вчерашнего утра я вообще не знала, что выберусь в Москву, а до двух часов дня у меня даже билета не было. И я никому не говорила, ни единой душе, что сегодня уезжаю, ну а на номер места посмотрела, лишь когда подошла к вагону!
С другой стороны, все мои данные попали в компьютер билетного кассира. И он, точнее, она, могла сообщить о них неизвестному злоумышленнику…
Могла, нет вопросов. Однако из этого следует, что против меня играет организация таких масштабов, представить которые, а