змей. Он сказал мне на ломаном английском языке, что у его кобры вырваны ядовитые зубы и я могу ее потрогать. Мне обычно все по фигу, но змею я еще никогда не трогал, было противно. Но он меня подначил, типа слабо, я решил, ну, возьму и поглажу. Только протянул руку, как сзади налетел полицейский и оттолкнул меня так, что я упал с ящика, на котором сидел, прямо на землю. Я вскочил и начал орать на этого полицейского. А он ни бельмеса не понимал ни по-английски, ни по-русски. Пока мы с ним общались, дядька со змеей скрылся, будто его и не было. Тут прибежал наш гид, глаза на лбу, и полицейский ему рассказал, что исламисты нарочно провоцируют белых туристов трогать змей, говорят, будто у них зубы ядовитые вырваны, а это совсем не так, и такие случаи уже были в Марракеше, когда людей кусали гады, а арабы со своими змеями исчезали бесследно после этого. Ну, я такой кайф словил от этой истории! И рассказал о ней Роману. Сказал, что люблю риск, люблю острые ощущения. Он засмеялся и говорит: не только на площади в Марракеше, но и здесь тоже есть возможность испытать острые ощущения, да еще какие! Я спросил: на площади Горького, что ли, под маршрутку броситься? Или с Окского моста прыгнуть, не привязавшись за ногу? Он заявил, что есть другие способы, что знает ребят, которые умеют такие ощущения себе устраивать с помощью белого порошочка. Я сказал, что я не совсем дурак, чтобы подсесть на иглу и загубить свое здоровье. Он говорит: ну и правильно, я тоже держусь от этой дури подальше. На этом разговор закончился, и мы расстались.
– Заходила ли речь об агентстве?
– В тот раз мы о нем не говорили, но я потом понял, что Роман к такой беседе приготовился. Видимо, я ему показался подходящим человеком.
– Когда же состоялся разговор об агентстве?
– Уже после следующей тренировки. Мы опять пошли вместе по Покровке, и он сказал, что не понимает меня. Дескать, у меня отец богатый, да я и сам не без денег, так что мог бы найти себе сколько угодно интересных занятий. А если надоело быть приличным челом, так можно стать и неприличным. Главное, чтоб все было шито-крыто, чтоб никто ничего не узнал. Рассказал, что знает одного парня, который сделался наркокурьером – сам не кололся, а работал просто из любви к искусству. Знает, что это дикий риск: если попадется с грузом, то сядет, и сядет накрепко, но он уже без этого адреналина жить не может. Я сказал, что уж лучше и правда прыгать с Окского моста без страховки: и адреналин получаешь, и закон не нарушается. Он спросил: а если бы можно было и рисковые ощущения переживать, и знать, что не нарушаешь закон, как бы ты к этому отнесся? Я ответил, что не представляю себе такой ситуации. Он сказал, что может это устроить. Только надо будет заплатить. Я опять не понял, спросил: это адвоката хорошего надо оплатить, что ли? Чтобы отмазал, в случае чего? Тут Роман и начал рассказывать про агентство. Про то, какие услуги оно оказывает. Я сначала подумал, что это дурь, какая-то самодеятельность, но он предложил мне поговорить с директором агентства. Тогда, мол, мне сразу станет понятно, что это серьезная организация.
– И что вы ответили?
– Ну, мне все равно было не фига терять, к тому же я малость заинтересовался этим. Сказал, чтоб только