в отхожее место, горюя оттого, что эта боль, по всей вероятности, предвестник месячных кровей. В последнее время аппетит у меня стал зверским, и я начала втайне надеяться, что забеременела, так как предыдущие месячные были нерегулярны и не так обильны, как обычно. Однако в тот самый миг, когда Лукреция бросилась мне на помощь, живот мой скрутило судорогой боли и из-под сорочки хлынула вязкая струя крови. Я оцепенела, со страхом взирая на кровавое месиво на полу. Затем ноги мои ослабели, и я со сдавленным криком рухнула на колени.
Лукреция помогла мне сменить испачканную сорочку на домашнее платье, а затем под руку отвела к креслу.
– Боже милостивый, нет, только не это! – стонала я, обхватив руками живот и в отчаянии раскачиваясь.
И смотрела, вне себя от ужаса, как Лукреция проворно вытерла пол, а затем бросила окровавленное тряпье в камин. Лишь тогда я прошептала:
– Об этом никто не должен узнать, иначе мне конец!
– Я все сожгу, и сорочку тоже. – Лукреция кивнула. – А теперь отдохни, успокойся.
– Успокоиться?! – Меня затрясло. – Мне уже никогда не знать покоя! Я потеряла ребенка! Что мне теперь делать? Как я смогу это пережить?
– Как-нибудь сможешь. – Лукреция не отрываясь смотрела мне в глаза. – Ты еще молода. Многим женщинам случается потерять первого ребенка. Муж приходил к тебе прежде и придет сызнова. Ему нужен сын, и ничуть не меньше, чем тебе.
Глаза мои наполнились слезами. А она разгребла угли и подбросила дров в камин, чтобы развести огонь, который изничтожит следы позора моей злосчастной утробы.
Через два дня умер дофин.
Глава 9
Двор оделся в белое.
Сидя вместе с принцессами в королевской усыпальнице базилики Сен-Дени, я наблюдала, как опускают в склеп узкий гроб дофина. Не отличавшийся крепким здоровьем, старший сын короля не дожил даже до двадцати лет, и его смерть нанесла Франциску тяжелейший урон. Бледный и изнуренный, король опустился на колени, чтобы приложиться губами к мрамору, на котором было начертано имя ушедшего сына, а затем двинулся по боковому приделу прочь. За ним последовал Генрих. На ходу муж украдкой глянул в мою сторону, и в этом взгляде ясно читалось потрясение. Он был ошеломлен своим возвышением, сделавшись наследником престола; я же похолодела при мысли о том, что сейчас более, чем когда-либо, весь двор будет жадно разглядывать меня, выискивая признаки беременности.
Принцессы встали. Я хотела было двинуться вслед за Мадлен, но та быстро прошептала:
– Нет, тебе надлежит идти первой. Ты ведь теперь жена нашего дофина.
Я глянула на Маргариту, и та печально кивнула. Склонив голову, я пошла вперед.
Проходя боковым приделом, я услышала, как придворные зашептались.
Траур был продлен сверх обычного сорокадневного срока. Король не появлялся на людях; его затворничество, а также отсутствие каких бы то ни было развлечений пробудили все мои прежние страхи. Ночами я едва могла сомкнуть глаза, терзаемая ужасным призраком возможного изгнания. Генрих не