Владимир Ионов

…А родись счастливой


Скачать книгу

какая вроде бы разница? Ну, не вырос, так и что из этого? Голова-то варит похлеще, чем у иного длинного. Но народу, оказывается… – Митрич закрутил указательным пальцем спираль, и стало видно, что хмель достал его. – Народу в председателе и рост – не последнее дело. Видно, неосознанный инстинкт самосохранения действует. Люди боятся маленького начальника, потому что серёдкой чувствуют: в каждом большом он видит себе укор или даже злой умысел и будет вымещать ему любую мелочь. Говорил тебе кто-нибудь из недоростков такое?

      – Нет, – серьёзно призналась Люба. – У меня никогда не было таких поклонников.

      – Ну, положим, они всегда были и есть, – поправил её Митрич. – Просто вы не знали об этом, и они никогда не признавались, боялись быть обиженными отказом. Мы, грешники, очень обидчивы.

      – А что тут такого? Рост, разве, главное в человеке? Могут быть и другие достоинства.

      – Могут! – согласился Митрич и весело дёрнул головой, однако лукавинка, которую он держал в глазах, вдруг пропала. Словно он решился на что-то сверхважное. – Однако ж, давайте, не отходя, как пишут, от кассы, проверим значение роста в сравнении с другими достоинствами. Вот я предлагаю вам заменить Анатолия Сафроновича, что вы мне на это скажете?

      – В каком смысле заменить? – искренне не поняла Люба.

      – Во всяком. В хозяйственном, в духовном, в плотском.

      Митрич ещё глубже сел в диван, уже нарочно оторвав ноги от пола и, скрестив руки на груди, с хмельным вызовом поглядел на Любу: крутись, мол, теперь, матушка. Что ты будешь плести, я заранее знаю, но погляжу, как покрутишься.

      И она действительно закрутилась.

      – Митрич! – изумилась Люба до того, что встала из-за стола и подошла к нему, положила руку на плечо. – Что ты, миленький? У тебя же семья.

      – А семья – дело наживное. Сегодня есть, завтра – нету. Вы это не хуже меня знаете.

      – Митрич, ну, ты же такой умный, не говори глупости.

      – Этим и спасаюсь! – вздохнул он и потянулся к бутылке, налил полную рюмку и выпил так же обстоятельно и звучно. – Меня, к примеру, не мучает вопрос существования Бога. Его нет, ибо Бог – это прежде всего соразмерность и справедливость, а их нет. Значит, нет и его. На том и поладим.

      Любе было бог с ним, с богом, а вот с Митричем как-то бы надо поладить так, чтобы он не ловил её на слове, не ставил перед таким выбором, где выбор невозможен. Не оставлять же его у себя, в самом деле! Этого обмылка ей только не хватало… Значит, он прав насчёт роста. Коротель хороша в моркови, а мужчина должен быть мужчиной. То ли дело Степан!

      – Да, Митрич, мы не договорились о деле, – стала она переводить разговор. – Значит, я могла бы остаться здесь?

      – Вполне. Но опять же как смотреть на жизнь. Если нужен только угол да хлеб, – этого дома хватит. Если замуж выйти, детей растить, можно и без этого дома в селе остаться – мужики в Агропроме теперь не шибко в большой цене. Вон как раз Стёпа Дурандин к дому катит – он любую дюжину их наделает. Но за