уж, спасибо. Насытился этим овощем по горло.
– Да ладно.
Поняв, что не добьется от парня вразумительного рассказа и так не удовлетворив свое любопытство, мужчина молча довез его до вокзала, чтобы сбагрить с рук этот странный субъект.
Ян, достав картины, неизвестно как не пострадавшие при его падении, побежал в сторону вокзала, на ходу соображая, что ему делать. Он сам не знал, почему так среагировал на письмо, но ясно осознавал, что если не поговорит с Лерой до того, как она уедет, то будет об этом сожалеть всю оставшуюся жизнь. А ещё эти картины, зачем она оставила их ему? Чтобы они всегда напоминали о ней? Нет, он этого не хотел, он хотел забыть и её и всё, что было связано у него с этим городом, серым, грубым, мрачным даже в самые солнечные дни. Теперь он знал, что будет делать дальше, заранее расписал свою жизнь на долгие годы по четкому плану и, не собираясь уклонятся от него, не хотел примешивать то, что будет отвлекать и мешать.
Лера – это прошлое, но всё же думая о ней, у Яна начинало стучать в висках и перехватывало горло. Нет, это не любовь, а недоразумение, которое надо было разрешить во что бы то ни стало. Но, как ни старался он убедить себя в своём равнодушии к девушке, Ян не мог совладать с теми эмоциями, бушующими и яростными, накатывающими, как цунами, и разрушающими его непоколебимую уверенность, как смерч.
В кассе он спросил у работницы, не запомнила ли она какую-нибудь рыжую девушку, но та отрицательно покачала головой, настороженно сморщив лоб от вида взлохмаченного парня с горящими глазами. Отчаявшись, Ян просто вышел на улицу, и побрёл по перрону. Торговый состав пронесся стуча громко колесами, напоследок издав пронзительный гудок, заставивший Яна поднять голову в сторону издаваемого звука. Когда последний вагон промелькнул перед глазами, открыв отбывающий с другого пути поезд, Ян вдруг покачнулся, не только от движения поезда, которое он наблюдал, но и от увиденной в окне Леры, тоже заметившей его.
Она приподнялась со своего места, опершись ладонью в окно, будто бы хотя выдавить его наружу. Лера увидела Яна с картинами под мышкой, и только сейчас вспомнила о них. Как она могла забыть? Волна стыда за свой эгоцентризм, смешанная с волнением, с желанием оказаться по другую сторону истории, на перроне, с рядом любимым ею человеком, обдала её жаром, заставляя закрыть лицо руками, исказившееся в муках раздирающих её эмоциях и запоздалого исступлённого отчаяния. Что она делает, куда бежит, ей ведь всего шестнадцать? Что она знает о жизни, на что себя обрекает, покидая всё, что было ей дорого?
Ян беспомощно стоял и наблюдал, как поезд, ускоряя свой бег, уносит Леру за горизонт, сокрытый за поворотом. Он успел заметить Лерин страх, отразившийся на лице, и все внутри него перевернулось.
Что чувствовал он? Смятение, сокрушительное горе от того, что он был причиной погибели чего-то прекрасного и хрупкого, чью красоту и неповторимость он не хотел замечать, пока не стало поздно. Лера была не просто его друг, тень его жизни, сопровождающая его из года в год, она была его отражением, они всегда дополняли друг друга, составляя единое целое, нерушимое