Немного смущало обилие военных перед сценой, но к этому, советскому человеку, как говориться, было не привыкать. В Москву, они вернулся в великолепном настроении. Хотелось поделиться пережитым со всем миром. Жизнь наполнялась смыслом…
На волне всех этих событий пролетел еще год. Татьяна, за это время, успела еще раз выскочить замуж. Роман только вернулся после года службы в армии. Оба стремились к скорейшему восстановлению естественного хода вещей, и требовали от Андрея встречи с Милицей, его тайной пассией. Договорились, сплавиться по реке Белой, благо маршрут по ней был хорошо ими проработан.
Лесная Сказка – так назывался пансионат в котором они остановились. Сумасшедшее буйство зелени, в царстве неба и гор. Он стоял над обрывом. На каменных плитах обросших мхом. Как челюсти дракона, торчали они наполовину вырвавшись из под земли. Застывшее чудовище, с грозным оскалом, обозревало подвластные владения. Вдали, подернутый прозрачной дымкой, блистал закованный в ледовые доспехи Исполин. Монументальный, исполненный достоинства, он источал величие.
– Фишт! Я вижу Фишт! – взобравшись на перила смотровой площадки, театрально раскинула руки девушка.
– Милица, сойди с перил! – Андрей сидел на траве, в нескольких метрах от нее. – И хватит кривляться.
– Я тебе говорила, что ты зануда? – обиженно отмахнулась от него девушка. – Нет?! Так вот! Ты ужасный зануда и сноб. А еще, ты не даешь развиваться моему поэтическому мышлению и разрушаешь идиллию. Посмотри вокруг! Мы на крыше мира. Сейчас, я взмахну крыльями и полечу. Я стану облаком; прольюсь дождем в ущелье; я – река Белая, я своенравная дочь Фишта*, рожденная из его седой бороды. Я – дочь горы; её беспокойное дитя, беглянка, прячущаяся от назойливой опеки. Прочь от объятий гордого отца – холодных, непроникновенных. Вниз к морю, к братьям, сестрам; к свободе, солнцу и теплу. Один бросок и я сольюсь с природой; я переполнюсь небом, расправлю крылья и полечу…
–Хватит дурачиться! – осторожно подойдя к девушке, Андрей обнял ее ноги, и бережно прижал к себе. Площадка располагалась на небольшом выступе обрыва, на дне которого были разбросаны расколотые валуны.
– Какая красота! – часто дыша, сказала Милица. – Как здорово, что ты меня сюда привез. Тебе не страшно?
– Нет!
– Я никогда бы не влюбилась в человека, которого пугает красота. Ну, что? Слабо? Один шаг в бездну, и мы станем её частью навсегда…
– Закрой глаза! – крепко сжимая девушку, Андрей медленно попятился назад. Затем, подхватив на руки, вынес в безопасное место. – Ты сумасшедшая!
– Какие нежности? – Милица повернулась к Андрею и обняв, сплела руки на его шее. – Уж, не влюблен ли, часом, ты в меня, добрый молодец?
– Часом, нет! – отвернулся от нее Андрей.
– А я, до беспамятства! – жалобно вздохнула Милица. – До умопомрачения! Неразделенная любовь участь большинства девочек. Мы рождены, чтобы страдать. А я не хочу страдать; я хочу любить. Еще в детстве мечтала, так влюбиться, чтобы до беспамятства; чтобы на все наплевать. – Милица сорвала горную ромашку и закружилась, широко раскинув руки.
– Знаешь?