Крышка имела ручку, при помощи которой Домотканов без труда и даже без сопровождающего почти любое его взаимодействие с башней скрипа или скрежета отвёл её в сторону и прислонил к стене. Взявшись за поручни, которые торчали уже из крыши, плоской и огороженной невысоким бортиком, Домотканов выбрался на неё и с тем же усилием, что и у окна, поднял голову.
Созвездия были чужими. Но опять-таки, как и в случае с землёй, лишь на первый, испуганный, взгляд. На второй взгляд появились и знакомые: Большая Медведица, Кассиопея, Персей, что-то ещё, определенно знакомое, но чему названия Домотканов не знал. Он снова прерывисто вздохнул, как это случалось у него в минуты глубокого волнения. Словно кто-то нарочно перемешал небо, чтобы на нём было половина знакомого и половина незнакомого. Но от этого небо становилось только ещё более чужим. Домотканов опустил голову. Что же всё это значит? Точно ища ответа, он по очереди приложил ладонь к каждому из карманов, но телефона там не оказалось. Не до него было после крупного разговора с женой, хорошо ещё ветровку успел нацепить.
Совсем темно. Ночь в незнакомом мире. Один на один с нею под этими издевательскими звёздами, среди таких же издевательских холмов. И этой небывалой тишины и неподвижности. Хоть бы конь, что ли, её нарушил. Чего он замолк? Одно лишь время двигалось секунда за секундой вместе с беспокойными мыслями, но оно тоже беззвучно, сколько бы его не протекло. Но вот оно как будто промыло своими тёмными волнами что-то под звёздами, над самой землёй. Какой-то крохотный огонёк. Не ещё одну звезду, потому что звёзды не бывают такими красными и то гаснущими, то разгорающимися. Это больше похоже на далёкий костёр. Или Домотканов от одиночества выдаёт желаемое за действительное? Словно подтверждая его опасения, огонёк вдруг мигнул пару раз и погас, как и следует разоблачённому видению. Домотканов ещё долго ждал, не возвратится ли он, чтобы опровергнуть недоверие. Но нет, не дождался. Вместо него он дождался на том самом месте луны, которая, не в пример огоньку, не обманула. Всё более и более набирая реальности, она начала подниматься над освещёнными её светом чужими холмами, покоряя ночь. Но только такая же чужая, как и они, хотя и старающаяся быть похожей на родную. В этом ей мешал гораздо меньший размер – раза в два. Она внимательно посмотрела Домотканову в глаза, он не выдержал её взгляда, отвернулся и пошёл к люку. Заскрипели ржавые скобы, опять принимая тяжесть, хлопнула закрываемая крышка.
В темноте, немного разгоняемой сквозь окна хоть и маленькой, но полной луной, он сгрёб поплотнее просыпавшуюся стружку, лёг на неё. Мысль, что он попросту видит сон, снова вернулась в голову. Так побыстрей заснуть, чтобы проснуться в прежнем родном мире. Идея была так хороша, что Домотканов даже заулыбался в темноту. Но, точно подслушав его мысли, вдруг опять застучал чугунными копытами конь: сначала по земле вблизи башни, а затем и по двери. Куда уж тут заснуть!
Поскольку Домотканов приготовился к худшему, он немного