и имел одновременно по несколько сожительств с женщинами, всех их обманывая. Старец завел речь о вере в Бога. Говорил убежденно, с большой искренностью и увлечением. Посетитель слушал и недоумевал; человек он был, по своему убеждению, глубоко верующий, – почему же старец так подчеркивал ему в своей беседе ужас и грех неверия; и был как громом поражен, когда вдруг старец как-то особенно ласково, нежно, даже как будто с какою-то робостью в голосе говорит ему: «Истинная вера человека настолько перерождает его душу, что он в своих собственных делах, в своих собственных поступках делается неузнаваемым самому себе. Вот взять хотя бы жену самарянку. До своей встречи с Иисусом она имела пять мужей. А несомненно, после беседы с Божественным Спасителем мира, о Котором она пошла с проповедью по своей стране, она сделалась женою только лишь одного человека». Посетитель понял, к чему клонилась речь старца.
Приезжает с целью испытания старца юноша, студент. Молодой человек, когда-то веровавший в Бога и очень любивший своих родителей, но в последнее время, сделавшись жертвою новых современных теорий, увлекшись какой-то пожилой да вдобавок замужней женщиной, почти совсем отошел, к прискорбию родителей, от церкви и от веры. Лишь только он вошел к старцу, последний, лежавший до этого момента, по случаю болезненного состояния, в постели, вдруг заторопился, встал, пошел навстречу к юноше; порывисто обнял его и сказал: «Как я рад, как я рад увидеть вас!.. Ведь вас многие не любят, многие осуждают, в особенности ваши родители, а ведь они совершенно не знают, что вы очень, очень скоро оставите все свои заблуждения и вернетесь к тому, что так любили, во что веровали».
Высокий феномен прозорливости с необыкновенным чувством любви, тепла и сердечности так повлиял на молодую душу, что юноша разрыдался, как ребенок, и через короткий промежуток времени действительно все бросил, поступил священником и в настоящее время занимает видное в духовном мире положение, как ревностный служитель церкви.
Если бы я начал рассказывать дальше о великой прозорливости старца Амвросия, только то, что слышал я во время своих двух путешествий в Оптину, то и это составило бы довольно солидную книгу.
А какая масса была зарегистрирована случаев чрезвычайно высокого напряжения этого дара, являющегося ответом или на чью-либо великую переживаемую скорбь, или на мысленный призыв помощи старца лиц, находящихся от него на очень далеком расстоянии.
Расскажу два случая; один, слышанный мною от его преосвященства, епископа Трифона, а другой – от одного из помещиков соседнего с Оптиной пустынью имения.
Один, бывший когда-то очень богатый человек, благодаря различным случайностям жизни разорился в самом точном смысле этого слова и переживал один из тех мучительных периодов, которые неизменно следуют за утратой большого состояния. Он должен был поступить на должность, но к некоторым у него не хватало духа самому обращаться, а другие сами отказывали ему в том соображении, что какой может быть работник тот, кто сам был хозяином, да еще богатым. Нужно заметить, что как