ее упали. Полина очнулась, вырвалась и обратилась в бегство.
Дима успел расстегнуть на ней молнию почти во всю длину. На ходу заправляя блузку, Полина на секунду обернулась, пытаясь не думать о том, что происходит у стены. Толкнула дверь. Тяжело прижалась к ручке.
– Сильно не броди по пляжу. Могут увидеть наши соседи!
Было мучительно вспоминать его без рубашки, поникшего плечами, уткнувшегося носом в подушку. Схватившегося за голову. И невыносимо думать, почему так.
***
В кухне – здоровая изобильная атмосфера. На плите сам собой побулькивает грибной суп. У холодильника еще стоит кудрявый запах салата, оставшийся после наевшегося петрушки садовника. Перцы на нитке свисают с подоконника, острые, им бы мотаться на ветру. Полная мокрая раковина просела от горя. Екатерина расстегивает ворот сарафана, оперившись боком о плиту. Тетушка Варя вся залитая охлаждающим кремом с алоэ. Носки спущены – ноги повыше от отеков, черный халатик жмет в грудях. Зато заколка!.. Четыре сезона – снегирь, подснежники, земляника, тыква – переплелись на пластиковом леком кубике, пришпиленном к остаткам волос мощной застежкой. Все это привычные Полине обстоятельства места, времени и образа действия.
За помывкой кружек домработница вспомнила полдюжины их соседей. Что слышно об их жизни. Что слышно от них самих об их жизни. С одной соседкой она встретилась в булочной, потом та купила маковый рулет, рогалики с сыром и курник – и все это для одной себя! Муж ушел от нее к другой, рассказывала по секрету Екатерина, так чего же от женщины теперь можно ждать?
– Сбитый летчик, – говорила она. – И никаких диет.
Барбара кивнула, словно поняла всю совокупность обстоятельств.
– Седина в бороду и так далее, – отвечала она. – В командировки большинство из мужей любит ездить – хотя бы раз, чтобы узнать, что это такое. Думаю, она просто застала его на месте преступления. Но если голубок упорхнул, что толку закрывать голубятню. Преждевременно жиреть? Так ведь Катенька?
– Причем тут командировки? Случилось преступление? Какая еще голубятня? – спросила Полина.
– Думаю, проблемы у них начались с той самой гремучей особи из его отдела, пригодной только для слюнявых утех, – сказала Екатерина. – А теперь что… беда пришла – наедай бока.
– Что такое гремучая особь? – шепнула Полина тетушке. – Что за беда пришла? – Но Барбара сделала вид, что ее не расслышала.
Чайник вскипел. Заварили с мелиссой. Несложная игра в чаепитие на чайном ситечке: кипяток, настой, ложечки, слова; кипяток, настой, ложечки, много слов. Длинен путь назад по лестнице с пачкой печенья и двумя сосисками, рассованными по карманам. Две женщины за кухонной дверью прислушиваются: не выпадет ли у нее одна из сосисок на их чистый пол? Не выпадет, не волнуйтесь, они хорошо припрятаны. В свою комнату и обратно. Осторожно отворила деревянную дверь. Вроде бы не вечность отсутствовала, но Барбара и Екатерина словно чуют ее чудное вранье.
Вечером и папа нашелся, и опять чай пили.