отводилось центральное место. Что-то довольно необычное для римского взгляда. Что-то связанное с культом Кибелы, богини, почитаемой в Карфагене. Головин даже утверждал, что этот культ Кибелы был одной из причин гибели великой римской империи.
– Хорошо, с этих двух дел и начну. Надо же разогнаться на чем-то, –кивнул Сергей.
– Ну а первым делом посети мой замок в Чехии. Колонны сохрани. Так что у тебя есть прямо целый план на первое время. Я уже все для тебя подготовил. Только действуй, – усмехнулся дед.
Разговоры коротали время. И время прошло.
В назначенный час все было подготовлено, дед попрощался с Сергеем, лежа на больничной кровати, вокруг всех этих космических приборов, которые обычно поддерживали жизнь, а теперь должны были оборвать ее.
Сергей последний выходил в коридор, осталась только медсестра, которая сделает инъекцию. На прощанье он пожал руку деду, и вдруг осознал, что это последний физический контакт деда перед смертью. Больше его живым никто не коснется. Медсестра сделает укол прямо в капельницу, и деда не коснется. Почему-то от этой мысли Сергею стало жутко. Он вдруг наклонился, поцеловал деда в щеку и прошептал, неожиданно для самого себя: «Дедушка, прощай, жаль, что я не знал тебя».
Старик вздрогнул от этих слов, посмотрел на Сергея, по щеке покатилась слеза.
– Сережа, спасибо тебе, что приехал. Уж как вышло, так вышло. Удачи тебе с нашим секретом, – и после короткой паузы дед добавил. – Внук.
Они в последний раз обменялись взглядами, Сергей с комком в горле, вышел. Медсестра приступила к процедуре. Сергей шел по коридору, понимая, что когда он спуститься на лифте вниз, дед будет уже на пути куда то, о чем ходит много слухов и легенд. Но никто точно не знает. Погаснет ли свет для деда, или откроется новый свет. Сергей ехал в лифте, сжимал кулаки и плакал. И ничего не мог поделать. Слезы просто текли. Он повторял все одно и тоже «Вот же сука, вот же сука, как же так, сука». Он чувствовал себя маленьким мальчиком, который обрел дедушку и тут же его потерял.
На выходе из лифта в холле клиники к нему направился было Кирилл, но увидев, в каком состоянии шеф, опешил и остановился. Сергей подошел к нему: «Кирилл, подымись наверх, как констатируют смерть, скажи мне. Я буду смотреть на птиц». Кирилл кивнул и пошел к лифту, поднес палец к губам, направляя этот жест к остальным двум охранникам. Ребята кивнули и не маячили на виду, не раздражали своим вниманием Сергея.
Был ясный тихий день. Птицы спокойно плавали в пруду, жизнь текла дальше. Сергею это казалось каким-то неправильным, дикими в своей неправильности, неверным. Нет грозы, дождя, хмурого неба. День идет дальше, птицы плывут, люди за территорией больницы спешат куда-то. Все, как и раньше. Просто сейчас умирает его дед. Вот прямо сейчас.
Но ничего не меняется вокруг. Колесо вертится с прежним темпом. Когда-то оно не заметит и его смерти.
Вдруг неожиданно Сергей вспомнил разговор со своей женой Аней. Они спорили, стоит ли сообщать дочери Яне о том,