ты не против тушеного мяса, – произнес он, ставя перед Нур дымящуюся миску. – В Дьявольском Акре отлично кормят – конечно, при условии, что ты любишь тушеное мясо на завтрак, обед и ужин.
– Сейчас я готова съесть что угодно, – улыбнулась она. – Умираю с голоду.
– Вот и молодец!
Завязался непринужденный разговор, и вскоре комната наполнилась гулом голосов и бряканьем ложек. Здесь было удивительно уютно, особенно если вспомнить, что дом находится в Дьявольском Акре, еще не пришедшем в себя после войны. Умение создавать уют в самых угрюмых и убогих местах входило в число многочисленных талантов мисс Сапсан.
– А что ты делала в обычной жизни? – спросила Оливия с набитым ртом.
– В основном, ходила в школу, – ответила Нур. – Кстати, интересно слышать о собственной жизни в прошедшем времени…
– Отныне для вас все изменится, – заметила мисс Сапсан.
– Все уже изменилось, – возразила Нур. – Мой мир за последнюю неделю буквально перевернулся с ног на голову. С другой стороны, не могу сказать, чтобы мне хотелось вернуться обратно.
– В этом-то как раз все дело, – подхватил Миллард, тыча в ее сторону вилкой с наколотым куском мяса. – Очень трудно жить нормальной жизнью после того, как ты провел некоторое время в странном мире.
– Поверь мне, это так, я пытался, – подтвердил я.
Нур пристально посмотрела на меня.
– А тебе никогда не хотелось вернуть прошлую жизнь?
– Ни разу, – заверил ее я. Я говорил искренне. Почти.
– У тебя есть мать и отец, которые будут искать тебя, тосковать по тебе? – спросила Оливия. Оливия всегда расспрашивала о родителях. Думаю, она скучала по матери и отцу сильнее других наших товарищей, несмотря на то, что давно пережила их.
– Я жила в приемной семье, – сообщила Нур. – Никогда не видела своих настоящих родителей. Но я уверена: Вонючкинс и Тина не будут рыдать и биться головой об стену, если я не вернусь.
Услышав «Вонючкинс», кое-кто из моих друзей с любопытством посмотрел на Нур, но, наверное, все решили, что это просто какое-то чудно́е современное имя, потому что никто ничего не сказал.
– И как тебе нравится быть странной? – продолжала расспросы Бронвин.
Нур с начала ужина не успела проглотить ни кусочка; но ее это как будто не слишком волновало.
– Когда я еще не понимала, что происходит, было страшно, но сейчас уже начинаю привыкать.
– Уже? – удивился Хью. – А как же там, в петле Неприкасаемых…
– Если честно, не люблю замкнутые пространства, – смущенно объяснила она. – Мне тогда показалось, что лезть в это… в эту дверь – все равно что добровольно сунуть голову в петлю.
– Сунуть голову в петлю! – заорала Бронвин, громко смеясь и аплодируя. – Хорошо сказано!
Енох застонал.
– Пожалуйста, только без каламбуров о петлях, намеренных или случайных.
– Извините, – пробубнила Нур, которая воспользовалась небольшой паузой, чтобы сунуть в рот кусок мяса. – Я случайно.
Гораций