на Танды, а душа пройти сквозь ад – этого никто не минует… Люди провожали тело твоей матери.
Сегодня бабушка была печальна и особенно нежна с внуком. Она наклонилась к Холураашу и понюхала его волосы, по-тувински выразив свою любовь к мальчику. Он молчал, прижавшись к родной груди. Затем послушно повторял за бабушкой слова молитвы.
Позже ламы коснулись лба мальчика священной стрелой и священными книгами. До начала поминального ужина бабушка, взяв варёное мясо голени, сказала:
– Даже бедный не есть плёнку мяса голени. Когда ешь мясо икры, не говори, что ты богатый! – и бросила кусочек мяса голени в огонь.
Поминальный ужин прошёл в тишине и печали.
Через день после похорон Холурааш встал рано утром. Ему было тоскливо и одиноко. Люди всё еще подъезжали с табаком, аракой – молочной водкой, чтобы выразить свои соболезнования отцу и бабушке. Он ушел из аала, выгоняя ягнят, козлят и телят на пастьбу. Потом оставил скот и побрел в сторону кладбища. Над телом матери тучей кружились грифы, вороны и коршуны. Солнце уже поднялось высоко. Холурааш забрался на холм и увидел, как из лощины взмыли в небо чёрные грифы. Он и раньше любил наблюдать за птицами, которые очищали окрестности от останков павших животных. Дорогу к пиршеству им указывало вороньё. Увидит гриф скопление ворон и камнем падает вниз. Казалось, что птица разобьётся, ведь она кружила так высоко в облаках, что её не было видно с земли. Поэтому, завидев ворон и сорок возле падали, ребятня начинала смотреть в небо, ожидая падения грифа. Перед самой землёй гриф раскрывал могучие крылья и мягко садился возле жертвы, вспугнув назойливых ворон. За первой птицей прилетали другие, которые с шумом и дракой приступали к пиршеству. После драки оставались огромные перья, которые подбирала ребятня. Их вплетали в свой головной убор шаманы. Несколько перьев хранил в юрте и Холурааш. Араты не любили грифов за то, что птицы в отсутствие падали могли унести живых ягнят или козлят. А что было делать? Нельзя даже разорить гнездо грифа, потому что гнездились эти птицы высоко в горах, высиживая одного-двух птенцов.
Сегодня Холурааш увидел чёрных грифов… Он пошел быстрее к большому караганнику в Доргуне, где лежало что-то огромное, завернутое в белое. Холурааш бросился вниз бегом – и вдруг остановился: это белое было его мамой. Он подошёл, встал на колени, низко склонил голову. Длинные волосы мёртвой женщины разметались по земле. Откуда-то взялся ветер-вихрь! Край покрывала, подхваченный ветром, открыл необыкновенно распухшее лицо Чинчи. Трудно было разглядеть черты родного человека в этом лице. Кто унёс мамину красоту, её нежность, её любовь? Куда всё подевалось?
Холурааш стоял возле матери, а черные грифы, вороны и коршуны с криком кружились над ним… Кожа на его голове будто съёжилась от страха. Он попятился, потом повернулся и со всех сил помчался прочь. Только на самой вершине горы он остановился передохнуть. Холурааш сильно вспотел, его бил озноб, а зубы громко стучали. Мир вокруг казался мальчику грязно-жёлтым, точно погружённым в мутную воду.
Кое-как