дверь и растворился в толпе.
Ларс сидел неподвижно. Страх и тягостное чувство все еще не проходили. Он даже не решался подумать о том, что только что произошло. Вместо этого он испытывал такую ненависть к Андерсу Аску, какую никогда не испытывал ни к одному человеку на земле.
Неизвестный, говоривший по-шведски, бесследно исчез. Йенс сидел в укромном месте и прислушивался, постоянно озираясь и держа пистолет наготове. Звук, который он только что слышал, доносился издалека, из открытой части трюма. В остальном было тихо. Портовые грузчики и вьетнамская команда, должно быть, убежали при первых выстрелах. Казалось, прошла целая вечность. Хотя на самом деле все произошло всего несколько минут назад, эти минуты растянулись, как эластичные ленты. Йенс ненавидел минуты. Именно минуты иногда определяли жизнь.
Он снова предался своим слуховым галлюцинациям. Услышал приближающиеся шаги, шепот, шелест ветра… Пот тек с него ручьями, адреналин гулял в крови. Рубашка прилипла к телу. Снова все его существо переполнилось внезапным и интенсивным чувством, что ему надо срочно выбираться отсюда, – чувством паники, так хорошо знакомым ему с детских лет.
В душе Йенс пытался решить, что ему делать: продолжать скрываться или принимать бой. Тут он услышал движение, и какая-то фигура задвигалась по настилу трюма чуть в стороне. Йенс инстинктивно поднял свой «бизон» к плечу и дал несколько выстрелов в тень, затем снова спрятался в укрытие. Вопрос, который он только что задавал сам себе, уже решился – он будет драться. Все пути назад отрезаны. Йенс ждал, но не слышал никаких звуков, кроме собственного пульса. Понимая, что надо сменить укрытие, он приподнялся. И тут словно включилась бензопила, когда оружие противника осыпало его градом пуль. Он упал ничком. Звук был оглушительный, пули вонзались во все вокруг. Затем последовала полная тишина. Он услышал, как в отдалении кто-то перезарядил оружие. Йенс поднялся и кинулся вперед через ящики, пробираясь наугад, ища человека, стрелявшего в него… Заметил движение чуть поодаль – чей-то бок, видневшийся из-за штабеля ящиков, потом появился весь корпус и пистолет, такой же, как у Йенса, нацеленный на него. Однако Йенс успел раньше: выпустил залп по незнакомцу, тут же спрятавшемуся за ящиками. И снова рванулся вперед. Незнакомец опять показался на долю секунды – Йенс находился в нескольких десятках метров от него, выстрелил, попал тому в плечо, мужчина откинулся назад, однако удержался на ногах и прицелился в Йенса, который находился в открытой части посреди трюма и не мог никуда спрятаться.
Два пистолета, наведенные друг на друга. Время остановилось, словно кто-то придержал пальцем секундную стрелку, управляющую движением времени во вселенной. Йенс успел увидеть наставленное на него дуло, пустые глаза мужчины. Неужели конец? Смириться с этой мыслью он не желал. В сознании не промелькнуло ни картин детства, ни светлого образа матери, улыбающейся ему в неземном свете, – лишь ощущение темноты и пустоты перед бессмысленностью ситуации. Неужели эта мерзкая рожа прихлопнет его?
Эти мысли пронеслись в голове в те бесконечные мгновения, когда он упал на колени, не выпуская русского из прицела.
Йенс