все дело в страхе?
– Да, – просто ответила Патрисия, – страх делает из людей маленьких взъерошенных зверьков, которые, пытаясь защититься, кусаются и царапаются.
– Если бы только в маленьких зверьков, – вздохнула мисс Пирс, поднявшись с колен, она направилась к двери, – некоторые из них способны поглотить тебя целиком, а раны от их когтей могут саднить и кровоточить многие годы.
– Не бойтесь, мисс Пирс, – грустно улыбнувшись, произнесла Патрисия, – милорд поймет, что Вы не виновны, Чарли давно готовил этот побег. Он ведь мечтал об этом.
– Ты знаешь, где он, – оживилась гувернантка, – О, если бы это было так!
– Нет, мисс Пирс, – потупившись от отчаянной мысли, ответила малышка, – я не знаю где он, но мне жаль, что Вы желаете возвращения мистера Гуилхема, только ради себя, а не ради него.
Мисс Пирс воззрилась на свою ученицу со смущенным удивлением. Как этому семилетнему ребенку удавалось читать в самых глубинах ее души?
– Патрисия, – вновь приближаясь к девочке, произнесла гувернантка, – я малая частица этого мира, который настроен не слишком дружелюбно к таким как я, часто приходится быть глухим и слепым, таков удел всех, кто может рассчитывать только на себя.
– Если бы все люди на земле прозрели и подставили вторую щеку под удар, то и удара не последовало бы уже.
Гувернантка, взяв ребенка обеими руками за плечи, долго вглядывалась в карие чистые глаза, будто хотела запечатлеть в памяти этот грустный и умный взгляд девочки. Патрисия улыбнулась ей и обняла. Мисс Пирс сглотнула. Слезы подступили к ее глазам, она, молча, поцеловала девочку, поднялась и вышла прочь из комнаты.
Мисс Кленчарли вздохнула и разжала ладонь, в которой все утро она сжимала небольшой клочок бумаги, обнаруженный ею сегодня под подушкой. Расправив изрядно скомканный лист, она прочла несколько строк, написанных неверной рукой с множеством клякс и помарок: «Дорогая Пэт, когда ты будешь читать мою записку, я, вероятно, буду далеко. Мне очень трудно расставаться с тобой и матушкой, но я решил. Когда я стану знаменитым и вернусь сюда, завоевав новые земли и покрыв свое имя славой, я заберу тебя с собой в мир, где все добры и счастливы. Прощай, мой верный друг, не грусти! Мы обязательно встретимся, я обещаю! Твой Чарли». Несколько слезинок, добавив клякс, упали на записку. Патрисия, вновь сжав бумагу в ладони, взобралась на подоконник, свое излюбленное место, поджав под себя ноги. Острое чувство одиночества и тоски охватили ее и предательские слезы, которые девочка всеми силами пыталась сдержать, полились ручьем, покрывая щеки, обильно усыпанные легкомысленными веснушками.
Мисс Патрисия Кленчарли приходилась единственной дочерью сэру Томасу Кленчарли. Когда-то род Кленчарли, считался славным, но дед сэра Томаса, человек неуравновешенный, склонный к пьянству и интригам, был окончательно совращен с пути истинного мятежным герцогом Монмутом, и послан на плаху. После столь позорной кончины отца, сын его Хьюго Кленчарли, потерял