целым зубом?
Девица обиделась.
– Сам урод. Припёрся, ещё и обзывается. Чего надо?
Василий уже сомневался, но решил перестраховаться. Учитель хорошо его натаскал.
– Ты меня, бабка, сначала накорми, напои, в баньку своди, спать уложи, а наутро расспрашивать будешь, ― чувствуя себя полным идиотом пробормотал он. Делать нечего, пароль, проверенный веками, было необходимо произнести, иначе нравная ведьма сожрала бы гостя до косточек. Так уж повелось.
Разорванная бровь девушки выгнулась мохнатым червяком в такой дуге, что и радуга бы позавидовала.
– Ты больной, да? Умственно отсталый? А ж**у тебе не поцеловать? Тут тебе не спа-салон.
Нет. Здесь явно что-то не так.
– Так ты не Баба-Яга?
– Дошло, наконец? Слава варёным яйцам.
– Но здесь ведь она раньше жила? ― не унимался Вася. ― Старая ведьма. В ступе летала с метёлкой.
– Понятия не имею, кто тут жил, ― выковыряв что-то из зубов, прицыкнула девица. ― Когда я пришла, хата пустовала. Но ступа валяется где-то, да. Видала.
– А где курьи ножки? ― богатырь бросил задумчивый взгляд на покосившуюся избушку.
– А. Эти бройлерные окорочка? Гниют на заднем дворе. Вонищи от них первое время было, жуть. Ну чё, яхонтовый? ― девица смерила гостя подозрительным взором. ― Баню и ужин не обещаю, а чаем, так и быть, напою. Хотя ты такой здоровый, голодный небось… ладно, что-нибудь приготовлю. Ну так что? В дом рискнёшь зайти?
– Чего же не рискнуть, ― воодушевился Василий, услышав про еду. Его котомка за спиной давно истощилась. ― Охотно.
Скрипнула кривая дверь с зазорами между досок. Внутри избушки было чуть более уютно, чем снаружи. На потолке в углах висела паутина, что привело Васю, как жуткого арахнофоба в ужас, но в целом было цивилизованно, хоть и скромно обставлено.
Всякую гадость типа дохлых мышей, консервированных змей и чьих-то внутренностей Лукерья, а это, конечно же, была она, утопила в болоте ещё в первый день. Спать, когда на тебя пялятся мёртвые глаза из-за стекла она не смогла. Всему есть предел.
Печка гостеприимно потрескивала поленьями, над входом висели вязанки сушёной мяты ― попытка отбить запашок с болота. Стол, скамья, да расстеленная постель на печке ― вот и всё скромное убранство. Ну ещё люк в полу, ведущий в подвал.
Лукерья поставила на стол корзинку с грибами. Какими-то странными. Вася таких и не видел ни разу.
– А их того… вообще можно есть? ― спросил он.
– В душе не чаю. Но я ж до сих пор жива, значит можно, ― резонно заметила та.
И не поспоришь. Больше богатырь с расспросами не лез, присев за стол, чем занял едва ни не половину крошечного дома, и покорно сложил ручки на коленках. Лукерья колдовала у печи, ощипывая дикую утку, которую добыл ей к порогу лесной волк в зубах. Начистила притащенных ондатрой клубней стрелолиста, что неплохо заменяли картошку, и приправила всё душистыми травами,